– Во имя Господа!.. Сколько же этих милых существ!.. Ну прямо ангелочки, мать их… Им бы только арфы, вот бы запели…
Я пробормотал:
– А это идея.
Он с лязгом вытащил меч и встал в боевую стойку.
– Какая?
Я пошарил по шее, пока не зацепил пальцем тонкую цепочку, крестик то и дело упрямо застревает под доспехом и не желает вылезать в таком месте, но я вытащил и сжал в ладони.
– Господи, помоги нам, недостойным твоей милости, но все-таки… твоим воинам!
Леопольд злобно оскалил зубы.
– Как же!.. Поможет! Мне он помог там, когда меня взяли в плен и пытали два месяца? Что на мне только не пробовали!.. Я тогда охрип от крика…
От крестика в ладонь пошло успокаивающее тепло. Я выставил его перед собой и прокричал громко:
– Да святится Имя Твое!.. Да будет Царствие Твое!.. Да бегут от лица твоего всякие твари…
Синие фигуры остановились, сзади напирают, но передние, как ощутил даже пораженный Леопольд, уперлись в некую незримую черту, пытаются пройти, скользят по невидимой стене, щупают ее руками, а сзади напирают все новые зомби.
Я решился, осторожно пошел вперед, готовый в любой момент отпрыгнуть и ухватиться за меч.
– Лаудетор Езус Кристос!.. Да воскреснет Бог!…
Синие фигуры застыли, сзади продолжали напирать. Я с омерзением видел, как сливаются в одну отвратительно липкую, блестящую от слизи массу.
– Лаудетор Езус Кристос!.. – выкрикнул за мной воодушевленный Леопольд.
Синие существа начали укорачиваться, начиная с ног. Под ними медленно и как-то нерешительно пошла расплываться широкая лужа густой отвратительной слизи.
Леопольд оглянулся, охнул, там твари продержались чуть дольше, однако тоже опускаются в темно-синюю грязную лужу.
– Если нас не затопит, – сказал он с натужным весельем, – то влипнем, как мухи в патоку.
– Подсохнет, – сказал я, – само отвалится. Да и вообще… вон какие щели в полу!
Темная слизь, не добравшись до наших ног, тяжело переваливалась через края и продавливалась вниз. В одном месте, правда, щель оказалась узковата, часть этой мерзости потекла поверх.
Мы отступали, но сзади такая же широкая лужа придвигающейся дряни. Леопольд начал спрашивать нервно насчет молитвы супротив слизи, я с сожалением сообщил, что святые отцы этой хрени не предусмотрели.
– Ура, – сказал он торопливо, – будь их хоть на пару штук больше…
– И что?
– Нас бы достало…
Слизь прижималась к полу, собирая грязь, пыль и мелкие щепки, тяжело проваливалась в щели. Леопольд громко вздохнул и демонстративно перекрестился.
На полу проступил узор каменных плит, удивительно чистый, с четким рисунком и затейливым орнаментом.
– Вперед, – сказал я бодро. – Надерем всем задницы!
– Надерем всем задницы, – повторил Леопольд медленно. – Странное выражение, но что-то в нем есть… содомское, да?
– Мы же грешники, – бодро напомнил я, – но вы правы, сэр Леопольд, здесь лучше всем гадам насрать святыми молитвами. Так что с именем Господа!
– И во славу Его! – прокричал он весело.
– Вот именно, – одобрил я веско. – Вперед и вперед, как гордые бараны, все сокрушим и всех нагнем!
Он захохотал:
– Напролом? Мне такое нравится! Ведите, сэр.
– Да уж заведу, не обрадуетесь, благородный сэр.
Он все оглядывался, я спросил настороженно:
– Что стряслось?
Он пробормотал:
– А где кости?
– Что за кости? – рявкнул я.
– От трупов, – пояснил он. – Мясо растаяло, а костей должна остаться большая куча.
Я сказал с отвращением:
– Материалист… Это мир с другими законами. Правда, выборочно.
Мы говорили натужно бодрыми голосами, громко смеялись, но голоса наши гасли, растворялись, а везде эта страшная тишина, жуткое ощущение брошенности, одиночества и вечной тоски. Вокруг гнилой туман, но когда появляются просветы, я вижу такие жуткие руины, оплавленные в неком древнем огне, что невольно на ум приходят строки: «И дождем пролил Господь огонь и серу, ниспроверг города сии, и всю окрестность их, и всех жителей, и все произрастания земли…»
Инстинкт предупредил меня об опасности сверху, я сперва отпрыгнул в сторону и одновременно выхватил меч, а Леопольд быстро посмотрел по сторонам.
– Где? Не вижу…
– Воздух! – крикнул я.
Ощутил облегчение, опасность еще далеко, да и всего лишь из низких туч вынырнула очень крупная гарпия, резко идет в нашу сторону, снижаясь точно и нацеленно.
Он потянул носом, поморщился.
– Могли бы и не предупреждать. Здесь все равно так воняет, что я бы не услышал.
– Ложись! – заорал я.
Он упал, гарпия пронеслась над ним. Кончики острых когтей звонко чиркнули по металлической спине. Леопольд перекатился в сторону, вскочил с мечом в руке, злой и взъерошенный.
– Что у вас за шуточки, сэр?
– Я же предупредил…
– Могли бы сказать хотя бы «небо»!
– На небе ангелы, – напомнил я кротко.
Он перекрестился и пошевелил губами. Гарпия быстро вернулась, но Леопольд уже настороже, легко уклонился. Она поднялась выше, мы пошли дальше, поглядывая на нее, отвязалась от нас или нет, должна же понять, что мы на добычу смахиваем мало, однако она время от времени делала быстрые круги над Леопольдом, иногда резко проваливалась, будто атаковала. Он закрывался щитом и выставлял острие меча, но она легко проносилась над его головой и заходила на новый круг.
– Чего она ко мне? – прокричал он расстроенно. – Вот вы, сэр, куда представительнее…
– Любовь зла, – сказал я.
Он посмотрел волком.
– Что вы хотите сказать, любезный сэр?
– Она вас знает, – сообщил я. – Вспомните, кого вы обесчестили за последний период времени?
Он пожал плечами:
– Да разве упомнишь…
Гарпия с шипением пронеслась над головами, но на этот раз резко опустила когтистую лапу и царапнула Леопольда по плечу.
Он взвыл, кровь брызнула сразу из трех глубоких царапин.
– Вспоминайте, – посоветовал я.
Он огрызнулся:
– А что-то изменит? Вон она какая стала!
– Во что превращаются обманутые женщины, – произнес я с горечью.
Он с трудом удержался на ногах, когда она на лету ухватилась за щит обеими когтистыми лапищами. Гарпия унеслась, ударив его крыльями по голове, ремни щита выдержали, хотя она едва не вырвала вместе с ним всю руку.
