В этой комнате вдоль стен на широких полках черепа выстроены красивыми рядами. Отборные, крупные, многие обрамлены в серебро и золото, украшены драгоценными камнями, то ли почитаемые враги, то ли родственники, я даже в человеческой психике не совсем авиценна, а тут вовсе почти нечеловеки…
Леопольд ухватился за один стеллаж, с нечеловеческим усилием оторвал его от стены и потащил на себя. Тот затрещал и начал крениться, Леопольд в последний момент успел прыгнуть в сторону, а на пол со свистящим шелестом рушились эти ценнейшие раритеты, разбивались вдребезги, по каменному полу катились, сверкая огоньками разного цвета, драгоценные камешки.
– Не останавливаемся, – сказал я нетерпеливо.
– Не утерпел, – признался он. – Когда можно навредить, как удержаться честному человеку?
Он сочно захохотал, глаза блестят, морда довольно порозовела.
– Вы абсолютно правы, – сказал я учтиво, – благороднейший сэр Леопольд!.. Но я предлагаю пока оставить эти недостойные мелочи. Потом, может быть.
– Да-да, вы совершенно правы, сэр Ричард. Вернемся и все здесь разнесем вдрызг…
Совсем близко прозвучал низкий рев, такой мощный, будто прорычал сам зал. Стена напротив затрещала и выгнулась, как парус на ветру. Леопольд ругнулся и отпрыгнул, выставив меч.
Меня и так рвет изнутри ускоренный метаболизм, я сцепил зубы и молча уговаривал себя держаться на этом уровне, иначе просто не знаю, никогда так не рисковал, но сейчас уже можно, только чуть позже…
Раздался треск, грохот. Камни вывалились в нашу сторону, в нишу просунулась морда огра. Он нажал сильнее, камни выворачивало из гнезд и рушило в наш зал. Я увидел со страхом, что это чудовище полностью заковано в доспехи, даже огромные ноги в латных сапогах старинного вида, с шипами и отростками, но огр ставит ноги широко друг от друга, длинные шипы ничуть не мешают.
Он увидел нас и взревел громче. Маленькие глазки блеснули злобной радостью.
– Какой он, – прошептал Леопольд почтительно, – крупноватый…
– Значит, – сказал я, – убегать будет быстро.
Он попятился, не отрывая взгляда от чудовища, огр с глухим ревом вышибал торчащие из стены камни, мешающие протиснуться к нам, те вылетали с такой силой, что докатывались нам под ноги.
– Вы сюда пришли, – спросил он, – потому, что оптимист?
– Да, – подтвердил я. – Как оптимист, я верю в счастливый конец света… И даже постараюсь его устроить!
Он ухмыльнулся еще шире.
– Тогда мы в самом деле два сапога – пара. Я тоже оптимист, потому что пессимист – это человек, который плачется в жипон, а оптимист предпочитает плакаться в декольте… Итак, нападаем?
Глава 14
Вид у него достаточно безрассудный, я думал, только я такой, люблю, чтоб все сразу, а думает пусть лошадь, у нее голова больше, к тому же вегетарианка, но сказал быстро:
– Нам вот так не справиться…
– Правда? – спросил он с интересом. – Вот это приключение!
Я буркнул:
– Для кого-то это приключение, но я… сам приключение.
Стрелы ушли одна за другой, все нашли цель, однако огр выломал последние камни, что мешали протиснуться к нам, с раздраженным ревом сделал шаг, последние глыбы обрушились на пол.
Он двинулся к нам, сильно косолапя и раздвигая лапы. Я стрелял и стрелял, но он двигался, как носорог, которого жалят мелкие осы.
Когда он был в трех шагах, я отбросил лук и выхватил меч, но запоздал: огр с непривычной для его размеров скоростью выбросил вперед длинную лапу. Я вскрикнул от боли, когда он ухватил меня за плечо, подгреб ближе и цапнул уже двумя.
Доспехи затрещали на мне, как сухие щепочки. Сквозь грохот крови в ушах я услышал крик Леопольда, хватка чуть ослабла, огр развернулся, одна рука ушла в сторону…
Я с силой вонзил меч в узкую щель между кирасой и цельным шлемом. Огр дернулся, я нажал изо всех сил. Его пальцы разжались, я упал с высоты на пол, больно ударился и поспешно отполз, чувствуя себя беспомощным без меча.
Надо мной раздался дикий рев, огра раскачивает из стороны в сторону. Он ухватился обеими лапами за мой меч и потащил из себя, взревывая при каждом усилии. Горячая кровь хлынула густой и широкой струей.
Я не поверил глазам, он все-таки вытащил меч, но тут же выронил и ухватился за горло. Я поспешно ухватил свой клинок и перекатился вместе с ним подальше к самой стене.
– Спасибо… сам бы я хрен вытащил…
Леопольд, весь в собственной крови, лежит в трех шагах. Руки разбросаны бессильно, одна вывернута неестественно, другая сломана так, что обломок кости прорвал плоть и торчит наружу. Ноги в жутких ранах от когтей огра.
Я поспешил к нему, поглядывая и на огра.
– Сэр Леопольд, с вами все в порядке?.. Тьфу, вот привязалось… Сэр Леопольд…
За спиной прогремел жуткий предсмертный крик, весь дворец тряхнуло, а упавший огр перевернулся на спину и слабо скреб когтями каменный пол.
Леопольд еще дышит, в глазах выражение острой боли, но даже сейчас все еще помнит, что ничто дьявола не раздражает больше, чем благородство и хорошие манеры, увидел меня и с усилием заставил губы раздвинуться в светлой и почти ангельской улыбке.
– Во имя Господа, мы завалили это создание дьявола… Радуйся, Пречистая Дева…
Голос его почти не дрожал от боли, хотя представляю, как ему сейчас с обнаженными нервами и открытым переломом руки, когда зазубренная кость торчит, прорвав плоть, а костный мозг сочится вязкими каплями.
– Да, – ответил я торопливо, – и еще… дадим…
– Конечно…
– Держитесь, сэр… Мы еще не закончили.
Мои ладони коснулись его лица, но я не чувствовал знакомого холодка, когда спасаешь тяжелораненого. Леопольд начал бледнеть, губы посинели, а щеки запали.
– Не вздумайте, – крикнул я, – сэр Леопольд, вы все еще нужны этому миру! Да и я еще вами попользуюсь, какое может быть вранье между благородными людьми?
Он с усилием скривил губы в подобии улыбки. Я опустил ладонь на шею и крепко прижал, другой схватил за лоб, ничего не происходит, я сказал себе злобно и с нажимом: ну давай, лечи, не трусь, не отступай! Да, это подлая тварь, это худший из преступников, но он помогает мне, а это значит, часть грехов искупил, так давай же, давай, давай!..
Холод начал нарастать в ладонях, стал нестерпимым, медленно пополз до локтей. Леопольд дышит тяжело, с хрипами, лицо серое, я закрыл глаза и сосредоточился, хотя лютый холод проморозил даже кости, поднялся к плечам, а дальше болезненно заломило ключицы, словно вот-вот переломятся, как сахарные палочки.
Лютая стужа вошла в грудь, больно кольнуло в сердце. Там сперва в ужасе затрепыхалось, затем я с обреченностью ощутил, как начало застывать, сокращаться все медленнее и слабее. Кровь остыла, по венам течет медленно, вот-вот остановится, под черепом началась дикая боль.
