Рыцари недружно, но с энтузиазмом орут походную про дракона и украденную им юную деву.
Когда я шел на песню, слуги вкатили в зал бочонок с вином, явно так проще, чем бегать с кувшинами. Я вошел с благостной улыбкой, помахал рукой в общем приветствии. Граф Гатер все еще возле моего кресла, глаза блестят весело и счастливо, но рожа раскраснелась и начинает обвисать, пояс расстегнут, а на столе перед ним ограда из обгрызенных костей.
Я опустился в свое кресло-трон, поинтересовался с ходу:
– Дорогой граф, а что было на месте этого Альтенбаумбурга раньше?
Он посмотрел с удивлением и некоторой опаской.
– Сэр… он и был.
– А еще раньше?
Он подумал, предположил:
– Наверное, пустое место?
Я покачал головой.
– Лучше бы пустое. Но я видел нечто иное.
Он спросил заинтересованно, без всякой настороженности:
– А что вы видели?
– Замок, – ответил я, – примерно этого же размера… или побольше, я не выходил наружу. Но черный и… весь как будто только что поднялся из зловонного болота. Весь в грязи…
Я прервал себя на полуслове. Его лицо медленно бледнело, потом и вовсе стало синим, словно невидимая рука сжала горло и не дает дышать.
– Ваша светлость, – прохрипел он задушенно, – если вы это видели…
– Да?
– Вам предначертано умереть…
– Вот прямо сейчас?
Он судорожно кивнул:
– Да. Никто не проживет и суток, если увидит…
Я осведомился:
– И что, всем обитателям этого замка показывается такое? Перед их смертью?
Он потряс головой.
– Нет-нет!.. Только в особых случаях. Это видение насылают…
Я прервал:
– Сэр Генрих, это не было видением. Я там был.
– Это видение, – возразил он шепотом. – Ужасное… О нем даже нет в летописях, а только слухи, один ужаснее другого.
– Ну что ж, – сказал я, – видение очень уж отчетливое. Если еще раз привидится, постараюсь что-то спереть в доказательство.
Он отшатнулся в ужасе.
– Ваша светлость!
– А что, – спросил я, – воровать нехорошо? Если у противника, то не воровство, а трофей. Постараюсь еще и зарезать кого-нибудь, чтоб уж совсем по-честному.
Глава 15
Отсидев за столом на секунду дольше, чем необходимо, я поднялся, жестом велел всем продолжать и не обращать на мое отсутствие внимания.
В соседнем зале достаточно просторно, но пусто, если не считать портретов на стенах и гобеленов. Граф Гатер увязался за мной, бледный и разом протрезвевший, неестественно небрежно заговорил об этих землях Гандерсгейма, где простор, богатства, свободные поселяне…
Я слушал и кивал одобрительно, даже взмукивал в нужных местах, хотя, на мой трезвый взгляд, иметь один акр земли в Вестготии надежнее целого герцогства в Гандерсгейме. Человек – существо азартное. Хорошего ему мало, ему подавай самое лучшее, так что да, я здесь соберу такое войско энтузиастов, корабли Ордоньеса заморятся перевозить.
В холле навстречу распахнулись двери, ввалилась группа хохочущих рыцарей, я их еще не видел, в середке молодой и красивый мужчина с породистым лицом сынка знатного вельможи, что не знал отказа в своих пожеланиях. Жестикулирует и что-то рассказывает такое, от чего четверо его товарищей шатаются со смеху и хватаются друг за друга.
Покосившись в мою сторону, он выпрямился и сказал с иронией и достаточно громко:
– Ну вот и наш новый герцог! Говорят, птица высокого полета.
Я не стал притворяться, что не услышал, сказал предостерегающе:
– Знаете ли, сэр…
– Христоф, – подсказал он с готовностью. – Христоф Вильгельм Гуфеланд. Младший сын графа Фридриха Новоплесского.
– Знаете ли, сэр Христоф, – сказал я, – у высоко летающих птиц не только крылья большие, но и клювы… поувесистей.
Он довольно хохотнул.
– Здорово сказано! Надо запомнить.
– А что, – поинтересовался я, – вам угодно проверить его тяжесть?
Он со смехом замотал головой.
– Упаси Господи!.. Вы сразу всем объяснили предельно ясно. Три поединка – трое убитых. Теперь вас точно никто не посмеет задирать. И уж не мы, точно. Мы пятеро поспешили к вам, ваша светлость, чтобы дать клятву верности и напроситься в ваше войско.
Один из рыцарей поклонился и уточнил со всей учтивостью педанта:
– В то самое, что идет на завоевание…
– …диких земель Гандерсгейма, – подсказал третий.
– Нет проблем, – заверил я. – Клятву – сейчас, а войско… когда будете готовы отправиться на побережье. Туда придут корабли из Сен-Мари. В том числе и за вами. Я уже распорядился.
– Как нам повезло! – вырвалось у него.
Я с вопросительным видом вскинул левую бровь, у меня уже получается довольно эффектно, эдакий сарказм и легкое недоумение.
Рыцарь понял правильно, спохватился и поспешно преклонил колено, но голову откинул, гордо и преданно глядя мне в лицо.
– Я, Карл Теодор Вильгельм Вейерштрасс из Лассальвиля, клянусь в верности сэру Ричарду, герцогу Вельденскому, обязуюсь служить честно и доблестно, не щадя жизни, блюсти честь свою и честь своего сюзерена!
– Встаньте, сэр Карл, – произнес я. – Принимаю вашу клятву и, в свою очередь, клянусь блюсти и защищать ваши интересы, как свои собственные.
Друзья Христофа один за другим преклоняли колени, а сам он, как признанный лидер в их группе, принес присягу последним, хотя понимает же, что выгоднее было бы первым. Молодец, вообще-то держит гонор.
Когда они закончили, в зал почти вбежал еще один, широкий и массивный рыцарь, чем-то напомнивший сэра Растера, только еще шире да лицом темнее, к тому же в глаза бросаются длинные усы, зачем-то покрашенные в лиловый цвет.
Он сразу же преклонил колено и сказал гулким голосом:
– Я, Иоганн Пауль Фридрих Дистервег из Рихтерберга, клянусь в верности и беспрекословном повиновении его светлости герцогу Ричарду Длинные Руки. Если нарушу клятву, да поразит меня Господь самой страшной мукой, ибо нет проступка гаже, чем клятвопреступление!
Я сказал благожелательно:
– Принимаю клятву и, со своей стороны, клянусь чтить честь и достоинство сэра Иоганна, соблюдать его интересы как в боях, так и после боев при дележе трофеев и захваченных земель!
Самому кажется, что уже слишком часто о захваченных землях, но этим людям мало слухов, нужно говорить снова и снова, подтверждать, вон как сразу загорелся весь, расправил плечи, да и остальные оживились, будто уже делим целую страну, как Вильгельм Завоеватель Англию между своими норманнами.
