Когда я поднялся, Иллариана лежала там же, где и упала, руки раскинуты беспомощно, кровь на щеке, изорвано платье, левая стопа неестественно вывернута.
Я быстро вправил ей ногу, Иллариана застонала и открыла глаза, такие огромные, лучистые, я ощутил, как по мне прошла незримая теплая волна счастья.
– Ты… цел, – произнесла она тихо, – прости, я надеялась, что смогу тебя удержать…
– У меня нездешние пропорции, – сказал я, задыхаясь от боли в сломанных ребрах. – В смысле, зад тяжеловат. Иллариана, как ты решилась?
Она приподнялась, села, снова посмотрела на меня, все еще с тревогой, но внимательно и с вопросом в ясных глазах.
– Я думала, разобьемся оба…
– Не разбились, – заверил я. – Ты очень сильная.
Она покачала головой:
– Нет… Мы почти разбились. Спасибо, ты залечил мои раны.
– Совсем немного, – заверил я. – Царапины. А вот ты спасла мою шкуру, это точно. Она не слишком ценная в выделке, но я берегу ее, как память. Позволь, я помогу тебе встать.
Она грациозно подала мне руку, сама императрица не смогла бы протянуть с таким достоинством и женской грацией. Я галантно поднял ее, настолько удивительно легкую, что просто не понимаю, как она могла решиться хватать меня в падении. С таким собственным весом и кошку унести проблемно.
– Зачем ты это сделала? – спросил я.
Она ответила несколько растерянно:
– Не знаю… Однажды так остро захотелось увидеть тебя… и чтоб ты снова взял меня на руки! Это такое волшебство, с ним ничего не сравнится. Я только об этом и вспоминала.
Я легко подхватил ее на руки. Ее тело, поистине птичье, показалось невесомым.
– Вот так?
Она обняла за шею, прижалась всем телом. Я едва услышал счастливый шепот:
– Да…
Я осторожно прикоснулся губами к ее золотым волосам, пахнут спелыми травами, счастьем и женским теплом.
– Ты просто чудо. А вот я дурак.
Она прошептала:
– Ты человек… А почему дурак?
– Ничего не понимаю, – признался я. – Откуда эти твари?.. Почему я сам сглупил, я же мог попытаться сам превратиться во что-то с крыльями…
Она шепнула в ухо:
– Да, ты мог бы, я чувствую. А откуда эти твари?.. Я не понимаю. Это ужасные существа. Ужасные!
Ее пробил холод, она задрожала и прижалась ко мне. Я стискивал ее в объятиях, нес бережно и старался укрыть от всего на свете, хотя мог только выставить локти.
Сердце мое стучит счастливо, но холодная струйка пробежала по спине, страх кольнул в сердце.
Я спросил как можно спокойнее:
– Ты их знаешь?
– Этих нет, – ответила она тихо, – однако поняла, откуда они.
– Откуда?
– Они не из этого мира, – объяснила она очень серьезно. – Это древние, очень древние… они из прошлого. Потом Новые их изгнали, а дверь запечатали.
Я проговорил:
– Все запечатанное разве нельзя отпечатать?
Она покачала головой:
– Нет. Но они, похоже, отыскали другую лазейку. Трудно поверить… И не могу понять, как это могло случиться. А ты не знаешь?
Она повернула голову и смотрела искоса, но взгляд прям и честен, я ощутил себя, как уж на раскаленной сковородке под ее по-детски правдивым взглядом.
– Не знаю, – пробормотал я. – Хотя догадки есть…
Она все так же, не сводя с меня взгляда, попросила тем же мелодичным голосом:
– Скажи.
Я пробормотал:
– Это как-то связано… со мной. Еще не знаю, как… Я ничего не делал, просто прибыл сюда и вступил во владение хозяйством. Понимаешь, теперь я герцог. А это значит, с того момента отвечаю, чтобы и овцы сыты, и волки целы, и желательно пастуху уцелеть… Но еще когда ехал сюда, мне приснилось на постоялом дворе, что я очутился в темном Мире!.. Я туда не ломился, клянусь. Готовился ко сну, как вдруг р-р-р-раз!… и я в этом же дворце, который совсем не таков. Сад стал каким-то кошмаром, вместо птичек – жуткие рептилии с крыльями, а вместо челяди шастают чудовища с вот такими, не поверишь, хвостами!..
Ее лицо стало озадаченным.
– Ты ничего не делал?
– Клянусь!
– Ладно, верю. Я вижу, когда врут или скрывают. Но почему…
Я хотел хлопнуть себя по лбу, но на руках это нежное неземное существо, так трогательно обнимающее меня за шею, я только и сумел, что пробормотать:
– Погоди, а не связано как-то с предыдущим герцогом? Некая фея пообещала ему защиту от всего, что может быть найдено на земле. Но у меня меч из метеоритного железа, чего дура фея не предусмотрела! В общем, герцог убит… Фея могла рассердиться?
Она воскликнула в тревоге:
– Ну конечно! У тебя опасный враг!.. Если, конечно, та фея жива и вообще помнит о своем давнем подарке.
Я пробормотал:
– Вообще-то я человек невезучий. Что может у меня сломаться – ломается. Так что наверняка фея жива. И к тому же уязвлена, что ее заклятие кто-то сумел разрушить. Ее как-то можно найти, поговорить с нею? Я бы все объяснил…
Глава 8
Она смотрела почти с жалостью, мы за это время приблизились к крепости, ворота распахнулись, навстречу выметнулся плотный черный ком и понесся в нашу сторону.
Чтобы не свалил с ног, я опустил Иллариану на землю, сам встал впереди, однако Бобик меня поразил: обогнул на большой скорости и с ходу, резко затормозив, ткнулся головой в Иллариану.
Я был готов, что снова зарычит, но он как чувствовал, что это существо теперь на нашей стороне, его башка уперлась ей в подбородок, она гладила это счастливо сопящее чудовище и чесала за ушами, глаза смеялись. А уж про Бобика и говорить нечего, расчувствовался и расхрюкался так, что мне стало стыдно за соратника.
– Бобик, – сказал я с укором, но счастливый, что все обошлось, – ты же лютый зверь!.. Что с тобой?
Иллариана улыбнулась одними глазами.
– Он тоже чувствует, – объяснила она.
– А я что, не чувствую?
– Он лучше, – объяснила она и пояснила с детской дотошностью. – Чувствует лучше. Он хороший.
– Эх, – сказал я с безнадежностью, – уже вижу, как вместе умчитесь на кухню…
Стражи на воротах вроде бы не удивились, что их лорд ночью ушел в свои покои, а утром снова возвращается со стороны гор, побитый и потрепанный, в изрубленных доспехах с засохшими пятнами крови, и в сапогах, где на одном вовсе нет подметки, а вместо голенищ болтаются лохмотья кожи со следами огромных зубов.
– Ваша светлость, – сказал один преданно и стукнул в землю тупым концом копья.
