– Бесподобно, – прошептала она. – Сказочно. Просто невероятно. Блюдо королей, да?
– Да, – согласился я, вздохнул, – да, конечно. У нас там одни короли. С вот такими соплями.
Серебряная ложечка загребала молочную стружку все медленнее, наконец Иллариана вздохнула и задержала ее в воздухе.
– Ты очень не хочешь говорить о том, что случилось?
Я помедлил, покачал головой.
– Честно говоря, не хочу. Ты слишком нежная, трепетная, как только что выбравшаяся из кокона бабочка… вся цветная и с непотрепанными крылышками. И хотя знаю, живешь даже не миллениумы лет, а эоны, все равно такая хрупкая, что у меня сердце рвется от нежности и жалости. Почему не могу разорвать себе грудь и спрятать тебя туда, чтобы всегда была в безопасности рядом с моим сердцем?
Она слабо улыбнулась.
– Ты прав, мы пугливые и хрупкие… однако, возможно, я больше тебя знаю…
– Это бесспорно, – согласился я.
– Я о тех существах, что гнались за тобой.
– Скажи, – предложил я. – Но мороженое все равно съешь.
Она вяло ковырялась в нем ложечкой, выгрызая пещерки и создавая гроты, взгляд стал отсутствующим.
– Это гончие Тьмы, – проговорила она медленно. – Они не живут в лесу… вообще не живут сами по себе.
– Много времени прошло, – заметил я. – Может быть, уже прижились? Одичали, как мустанги. Даже как собаки динго?
Она покачала головой.
– Их послали по твоему следу. Из того мира. Ты очень точно назвал его Темным.
– Дураки, – ответил я. – Я когда удирал, по дороге видел такое стадо оленей! А что взять с меня? Жесткое мясо в железной упаковке.
Она не спускала с меня очень серьезного взгляда.
– Все-таки не понимаю…
– Чего?
– Тьма не может сама пройти в этот мир, – объяснила она.
– Но как-то же проходит?
Она вздохнула тяжело.
– Увы…
– Но как?
– Обязательно, – сказала она, – кто-то должен быть на этой стороне.
– А этот кто-то как проходит? – осведомился я.
Она тряхнула головой.
– Прости, я плохо объясняю. Он не проходит оттуда. Он уже здесь. Кто-то из людей, кто родился и жил в этом мире. Только он может протянуть ниточку в тот мир. И только с его помощью они могут вот так…
– Ага, – сказал я знающе, – это как дьявол, вампир или любая нечисть не может войти в дом к человеку, если тот сам лично не пригласит. Когда я об этом узнал, то решил было, что таких и спасать не стоит. Сами, мол, пригласили, а теперь вопят.
Она улыбнулась.
– А теперь?
Я скривился.
– Да, милосердие, оказывается, есть и во мне, хоть и совсем каплевидное. Все-таки некоторые не со зла, а по дури или по свойственному дуракам бунтарству против устоев и за дьявола. Таких, если нетрудно и по дороге, ладно уж, спасу.
– А если придется сапоги запачкать?
Я отмахнулся.
– Тогда лучше пусть тонут. В конце концов, нам для того и дадена свобода выбора, чтоб каждый своей головой думал, а не на предсказания оглядывался… Так ты говоришь, кто-то с этой стороны открывает дверь?
Она вздрогнула.
– Уже не дверь. Теперь ворота. Кто-то очень-очень сильный.
Я пробормотал:
– Кажется, догадываюсь…
Она вскрикнула в испуге:
– Кто?
– Тот, – сказал я медленно, – кто меня ненавидит особо. И потому начал открывать эти ворота сейчас. Когда прибыл я.
Она спросила сдавленным голосом:
– Ты говоришь о… Темной Фее?
– Да, – сказал я. – Знать бы, где эта зараза прячется.
Она покачала головой.
– Она не прячется. Она может быть просто недоступна. Ни простым людям, ни колдунам, ни самым сильным чародеям. Она… фея.
Я пробормотал:
– Думал, феи заняты своими крылышками и в мир людей не вмешиваются.
– Обычно так, – согласилась она, – но бывали исключения. Редко, но бывали. Правда, ни одна раньше даже не смотрела в сторону Темного Мира…
Я спросил быстро:
– Тебе он знаком?
Она опустила взгляд, лицо стало таким печальным, что я ухватил ее в объятия и прижал к груди. Она затихла, я прижался губами к ее макушке, жадно вдыхая запах волос.
– Нам всем, – прошептала она едва слышно, – знаком… очень знаком.
Я спросил осторожно:
– В прошлом?
Она зябко передернула плечами, голос прозвучал хрипло и отчужденно:
– Это они… уничтожили наш мир. Я не знаю, как это случилось, я родилась уже в изгнании. Мой народ превратился в племя, а потом нас остались единицы… Глава нашего рода взял с нас клятву не умирать до тех пор, пока не сумеем восстановить свой народ. Или хотя бы увидим, как погибнут эти люди Луны.
– Люди Луны, – повторил я. – Они пришли с луны?
– Никто не знает, – ответила она очень серьезно, – но появились они, когда на небе засияла луна. Сперва была ярко-красной, там бушевали бури, а на земле моря выходили из берегов и разрушали целые города.
– Значит, – переспросил я, – вы вообще долунные?
Она кивнула:
– Да. Это было так прекрасно: ночь и звезды…
– Теперь тоже так часто бывает, – сказал я. – В новолуние.
Она вздохнула.
– В отличие от вас, людей, мы луну видим всегда. В тени или освещенную солнцем. Это наше проклятие. Темный Мир очень хорошо защищен. Намного лучше, чем этот. Ты уже понял, чистые люди туда не проникнут, ни один паладин туда не попадет и повредить не сможет. А тот, кто сумеет пройти через незримую стену… его душа достаточно черна, чтобы уже был своим.
Глава 9
Я молчал, прижимал ее, баюкал в объятиях, прикасался губами к ее золотой голове, вискам, щекам, захватывал уши и чуть-чуть прикусывал, Иллариана закрыла глаза и затихла, словно заснула.
Наконец я сказал то тяжелое, что очень не хотел говорить, ее доверие ко мне рухнет в пропасть, или может рухнуть:
– Иллариана… гончие Темного Мира гнались за мной… оттуда.
Она зашевелилась, спросила сонным голосом:
– Что?..
– Они попали сюда, – объяснил я с великой неохотой, – потому что помчались за мной прямо из Темного Мира.
Она произнесла еще сонно:
– Но этого не может быть…
– Но это было, – заверил я.
