Чем дальше от нас, тем ярче и праздничнее цвета, крупные валуны можно спутать с золотыми слитками, а редкие невысокие скалы выглядят осколками упавшей с неба и расколовшейся на куски горы из чистейшего янтаря.
– Да, – протянул я озадаченно, – но так красиво… Почему дурная слава, не понимаю…
Он сдвинул плечами.
– Ах, сэр Ричард! Мир населяют простолюдины, а не благородное сословие. Только мы способны оценить красоту. Овцы не могут есть эту траву, а коровы вообще дохнут. Вот и считается это место проклятым.
– Как все просто, – пробормотал я. – Признаться, я разочарован. Однако надо ехать дальше.
– Вы что-то ждете здесь?
Я покачал головой.
– Нет. Дальше разве что. Сегодня ночью приходил один…
– Тот, которого вы с моста?
– Да.
– Он не так поклонился?
– Именно. Но зато сообщил, что мне надо в Башню Небесного Камня. Что это такое, знаете?
Он посмотрел с удивлением.
– Там же развалины!.. И никто никогда не жил.
– Но если развалины, – возразил я резонно, – значит, когда-то было целым зданием? И кто-то жил?
Он отмахнулся:
– Что было сотни лет тому, теперь не в счет. Впрочем, это уже близко. Вот только поднимемся на ту гряду, видите?…
Я кивнул:
– До обеда не успеем. Но ничего, лишь бы успеть до ночи.
Он с сочувствием посмотрел на мое помрачневшее лицо, вздохнул, однако предусмотрительно смолчал.
Бобик вернулся разочарованный, ни одного оленя, кабана, даже зайца или кролика в такой огромной долине. Я посочувствовал и пообещал, что в следующий раз он побывает в таких местах, где дичь на дичи ездит и дичью погоняет.
Граф Гатер покачивался в седле бодрый, мир прекрасен, на меня посматривал с любопытством.
– Ваша светлость, значит, наше путешествие закончится в Башне Небесного Камня?
Я ответил так же любезно:
– Дорогой граф, наше путешествие никогда не закончится. Потому что мы – мужчины! У нас в крови идти за горизонт искать мамонтов.
– Мамонтов?
– Да это звери такие, – объяснил я, – в краях посевернее.
– Вроде драконов?
– Да, только съедобнее. Так что эта башня – только эпизод…
Он проговорил задумчиво:
– Но все-таки что может таить в себе эта ваша полуразрушенная башня…
– Вообще-то она еще не моя, – уточнил я.
Он понимающе улыбнулся, обнаженный меч в руке порождает власть, а если меч хорош, а рука крепка, то за крепость власти можно не беспокоиться.
– Вы еще не знаете, что там?
– Нет, – признался я. – Знание бывает ложно, вера – никогда. Если вера в Господа, конечно, или в меня, своего сюзерена. Я верю в нашу правоту, а это позволяет действовать, невзирая, да…
– Невзирая на?
– Невзирая, – подтвердил я. – Человек с убеждениями не взирает!
В лицо подул легкий ветерок, солнце все еще неутомимо карабкается к зениту. Мы проехали мимо пещеры Зверя Неназываемого, затем проплыли в сторонке руины древнего акрополя, остатки колонн храма забытого ныне бога, еще долго шли справа стены с пещерами то ли одичавших людей, то ли похожих на людей животных.
Граф Гатер начал приподниматься на стременах, жадно всматривался вперед, но все-таки высокую башню, остро блеснувшую против солнца, первым заметил я, указал на нее пальцем, сюзерену все можно.
– Это она?
Он кивнул, несколько разочарованный.
– Ну и глаза у вас, ваша светлость!
– Тогда пусть наденут доспехи все, – велел я, – кто налегке. Барон Гедвиг, доведите мое высокое повеление до всех, знатных и незнатных. Я не хочу, чтобы кто-то погиб по беспечности.
Барон кивнул и остановил коня, а граф вскричал шокированно:
– Ваша светлость!.. Там же руины!.. Ничего, кроме! А сейчас… не знаю, это мираж… Да, мираж точно… Кто стал бы отстраивать эту башню? И зачем?
– Узнаем, – ответил я хмуро. – Может быть.
Рыцари останавливались возле Уроншида, он объяснил им, размахивая руками. Началась деловитая суета, звякал металл, прыгают солнечные зайчики на выпуклых частях доспехов, возбужденные голоса, частый перестук копыт.
Граф Гатер сказал с сомнением:
– Пожалуй, я тоже облачусь в железо, хотя все и кажется весьма… очень даже…
– Опасаетесь попасть в смешное положение? – спросил я.
Он вздохнул.
– Эта беда всегда висит над благородными людьми. Простолюдину в любое дерьмо вляпаться не зазорно…
Через несколько минут уже весь отряд сверкал начищенными доспехами. Граф Стерлинг подъехал к нам, широкий и нарядный, на шлеме пышный султан из двух десятков огромных раскрашенных перьев, забрало поднято, показывая горящие возбуждением глаза.
– Ваша светлость, – спросил он с ходу, – мы что, опасаемся нападения? Откуда?
– Нет, – ответил я, – попытаемся атаковать с ходу, пока там не приготовились к обороне.
Башня поднимается высокая, остроклювая, в смысле – крыша похожа на многократно увеличенный наконечник копья. Сейчас она горит на солнце ярко и празднично. Это привычно, но хуже, что башня идет не от земли, а вырастает из довольно просторного здания. Одноэтажное, правда, но все-таки внутри можно с комфортом разместить целый отряд.
Я сказал быстро:
– Даже если нас заметили, сигнал не сразу придет вниз… Все на ворота! Надо попробовать вышибить! Как можно быстрее!
Рыцари выстраивались в боевой клин, я наклонился к уху Зайчика и прошептал жарко:
– Постарайся выбить ворота. Если не получится, тоже не страшно. Если же выбьем… я тебе не только скормлю все железо в башне, но и расцелую!
Бобик обиженно взвизгнул, я его потрепал по башке, мысленно пообещал тоже поцеловать, он такое чувствует, толкнул арбогастра коленом.
Мы догнали рыцарский отряд, передние зачем-то выставили перед собой копья, наверное, для самоуспокоения. Я обошел сбоку в самый последний момент, пригнулся к шее Зайчика и покрепче вцепился в ремни.
Рыцари ударили в створки ворот копьями, глупо, древки разлетелись в щепки с сухим треском. Обломком меня больно стукнуло по голове, по плечам, кольнуло в бок, но таранный удар арбогастра сотряс ворота до основания, сверху посыпались камни, створки затрещали и распахнулись.
Бросив изломанные копья, рыцари победно ворвались на конях в широкий холл. Стальные подковы высекают при каждом шаге искры, защитники выставили перед собой копья, я слышал, как кто-то из наших вскрикнул, не успев отразить стальное острие, но мой меч уже рубил, крушил, а Зайчик повергал копытами…
