– Быстрее! – прокричал я. – Пока колдуны не опомнились!
Наверху из-за поворота появилась красивая женщина с прекрасным и злым лицом, одета вызывающе, на лице удивление пополам с омерзением.
– Убейте этих… – крикнула она отвратительным голосом. – Всех!
Ее воины бежали сверху и прыгали по ступенькам, как горошины из прорвавшегося мешка. Я даже отступил под бешеным напором, а она спустилась ниже и наблюдала со злым интересом за кровавой бойней.
Я прокричал:
– Кто бы ты ни была… сдавайся!..
Она зло расхохоталась.
– Червяк!.. Оно еще и говорит… Убейте его!
Я рубил настолько бешено и быстро, что вокруг меня нарос вал тел. Я начал подниматься выше, пока не оказался с нею на одной ступеньке, она все с той же гадливостью смотрела на меня и взмахом руки вызывала все новые отряды.
Руки мои начали наливаться свинцом, а она, которая приказала убить меня, стоит почти рядом и хладнокровно смотрит, как ее воины выбегают по двое-трое и набрасываются на чужака. Я бил, рубил, толкал, сбивал с ног, швырял о стену, раздавал зуботычины кулаком и рукоятью меча, а она все покрикивала и взмахом руки направляла на меня все новых и новых слуг.
Озлившись, я с размаха ударил ее рукоятью меча по лицу.
– Заткнись, дрянь!
Мгновенно все остановилось. Воины, что бросались на меня с бешеным рвением, замерли и смотрели выпученными глазами то на меня, то на свою повелительницу.
Она отшатнулась, из разбитого носа хлынула кровь.
– Ты… ты… посмел…
Она прошептала эти слова в таком непонимании, словно хрустальный небосвод затрещал и рухнул, а сейчас с неба падают боги в красиво развевающихся одеждах.
Я сказал злобно:
– Могу и добавить!.. Хочешь?
Она суетливо отступила, что совсем не вяжется с ее полными величия и важности жестами и поступью, полными императорской, даже небесной надменности.
– Ты… ты не человек!
Я ощутил себя на острие взглядов моих рыцарей, эти тоже в смятении, сказал громко и убедительно:
– Ты взяла на себя роль воина? Уважаю твой выбор. Я тоже за равноправие полов. Но раз командуешь, как мужчина, то и отвечай, как мужчина! Нефиг стоять и любоваться. К тому же вешают не простых воинов, а организаторов. Намек поняла, красотка?
Она вскрикнула:
– Ты… не посмеешь!
– Я демократ, – отрезал я. – Да здравствует подлинное равноправие! Сэр Генрих, схватить эту… и повесить, как… преступницу.
Граф Гатер крикнул мне в спину сожалеюще:
– Слишком хороша. У меня есть другой вариант…
Я оглянулся на его расплывающуюся в скабрезной улыбке морду, махнул рукой.
– Хорошо. Солдатам тоже надо что-то дать такое, чтобы вспоминали и рассказывали.
Он взмахом руки послал вперед своих воинов, а я помчался вверх. Навстречу то и дело попадаются кто с оружием, а кто без, я бил всех без жалости, а лестница здесь хоть и широкая, но без перил…
Сэр Гатер, весь забрызганный кровью, лихо соскочил с седла прямо на первую ступеньку.
– Ваша светлость, я с вами!
Я резко обернулся.
– Нет! Оставайтесь здесь!
Он прокричал с недоумением:
– Разве мой меч будет лишним?
– Меч никогда не бывает лишним, – крикнул я, – если против меча. Но там, боюсь, ждет что-то похуже…
– Но как же вы…
– Я скоро вернусь, – пообещал я.
Торопясь, я споткнулся, едва не вывихнув ступню, но, не показывая вида, что ужасно больно, торопливо понесся вверх по спиральной лестнице.
Глава 5
Красные стены просвечивают, как янтарь, я даже успевал видеть застывшие внутри диковинные существа, вряд ли были такие даже в триасе или мезозое, солнечные лучи одну стену превратили в сверкающий пожар, а другая – сплошные темно-багровые угли в ожидании ветерка…
На верхней площадке сразу четверо старинного вида воинов синхронно выступили из ниш и двинулись на меня, размахивая древним оружием.
– Пошли прочь, – прорычал я. – Прошло время, когда я страшился вас, морды немытые…
Они двигались механически, я без труда прорвался, срубив двоих, а когда уцелевшие повернулись за мной, снес им головы без всякой жалости, это же не люди, а что-то неживое.
Все-таки запыхался, прямо передо мною выросла громадная дверь. Надо бы отдышаться, но чувство опасности подсказало, что промедление весьма и зело.
Конечно, свинство открывать двери ногой, но после того, как неизящно распахнули ворота, все можно, я влетел вслед за хлопнувшими о стенки створками и моментально огляделся, держа меч перед собой.
Уже не зал, просторная комната, никаких пошлых колб и реторт или тиглей, это не лаборатория заурядной колдуньи, пусть даже могучей, а апартаменты Королевы Темного Мира, как я ее назвал про себя, чтобы добавить себе важности.
Ее мощь ощутима в каждой детали отделки комнаты, от роскошного трона с барельефной спинкой до украшенных темным золотом стен, где прямоугольные накладки перемежаются с затейливыми узорами.
Меня передернуло, вот уж не думал, что простую геометрию можно сделать такой отвратительной и навевающей мерзкое чувство.
На троне, положив руки на широкие подлокотники, сидит в напряженной позе женщина в высокой короне, из-под которой на спину падают длинные красные, как закат, волосы. Темно-багровое платье с небольшим вырезом, на плечи наброшено нечто вроде плаща.
Корона массивная, с очень длинными и неприятно острыми зубцами, я подумал невольно, что такой короной можно даже драться, цепь рубинов размером с фасолины идет по ободку, корона красно-черная, а блеск ее напоминает антрацит на сколах.
Жемчужины на платье Темной Феи посажены так плотно одна к одной, что она кажется одетой в прекрасную дорогую кольчугу, светящуюся, блистающую и непробиваемую. На груди изящная золотая цепочка, но медальон отвратителен: жуткая перекошенная злобой морда рогатого чудовища с длинными оскаленными зубами. При виде таких мутантов у меня сразу возникает протест: ну не может рогатое животное быть плотоядным хищником!
Перед нею в воздухе дрожит, раздираемый звездными силами, прозрачный синий шар. В нем сверкают искры, быстро-быстро возникают странные образы, обретают плоть, моментально стареют и рассыпаются в пыль, по лицу Темной Феи пробегает судорога недовольства, и снова под ее интенсивным взглядом творится высокая магия…
Она чуть наклонила голову и, не оставляя без внимания колдовской шар, посмотрела искоса и исподлобья в мою сторону, не удостоив даже поворотом головы.
Лицо действительно темное, хотя изысканно нордического типа, очень тонкий изящный нос, аристократически запавшие щеки. Крупные глаза я назвал бы прекрасными, если бы не злоба в них и что-то подлое, неприятное, гадкое.
