Книга Ричард Длинные Руки - герцог, страница 92. Автор книги Гай Юлий Орловский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - герцог»

Cтраница 92

Я покосился на лица Гатера и других рыцарей, все едут веселые, безмятежные, над такими вопросами головы не ломают. Этот мост всегда таким был, так в чем вопрос?

Солнце отражается от воды и острыми лучами бьет снизу даже под опущенные веки. В землях Дасселя, что уже мои личные владения, обогнали длинную вереницу ослов, мулов и верблюдов, все тяжело нагружены овощами, фруктами, связками сыра, кувшинами с молоком, битой птицей.

Я обратил внимание, что почти не встречаю телег, тем нужны дороги, а вот так на четвероногих перевозить грузы проще…

– Куда везете?

Один из возчиков поспешно сорвал шляпу и поклонился.

– В Альтенбаумбург, благородный господин!

Вдали показались крыши моей крепости-города, рыцари еще больше взбодрились, едут с песнями, гордые и довольные. Граф Стерлинг и барон Уроншид, что совсем было смирились с доблестной гибелью при взятии замка Черной Бронзы, ликуют так, что их голоса слышно и на облаках, где вообще-то должны следить с одобрением за подвигами во славу.

Граф Гатер делает вид, что все так и задумано. Сэр Ричард подчинил своей ужасной власти целое королевство Сен-Мари, где тоже наверняка было всякое, так с чего должен потерпеть поражение при захвате отдельного замка?

Я помалкивал, может быть, тут не знают, что король Ричард Львиное Сердце, герой крестовых походов, погиб при осаде мелкого замка на своей же территории, а другой герой-крестоносец, император Барбаросса, вообще утонул при переправе через мелкую речушку, у которой и названия вообще-то до тех времен не было…

То, что мы уехали, оставив в захваченном замке Темную Фею, все поняли как вмешательство Илларианы. Добрая фея не дала неистовому сэру Ричарду, воину Господа, убить ее родную сестру, но все равно замок захвачен, а гарнизон истреблен, так что главная цель выполнена.

Ворота Альтенбаумбурга распахнули перед нами загодя, на стены успели взбежать трубачи, и когда мы проезжали под аркой ворот, загремели серебряные фанфары.

Я улыбался и важно воздымал длань ладонью вперед и с сомкнутыми пальцами, нельзя ни растопыривать, ни слишком плотно сгибать, все замечается и как-то истолковывается в этом мире.

Иллариана поглядывает испуганно, но тоже заставляет себя улыбаться. Ей кричали «ура», отовсюду выбегают посмотреть именно на нее, хотя еще не понимают, кто она, просто ее необычная дикая красота нетронутого цветка ошеломляет даже женщин.

Марсель подбежал побледневший, с темными кругами под глазами, лично ухватил арбогастра под уздцы.

– Ваша светлость?

– Как видишь, – ответил я. – Что еще?

– Господи, – произнес он, – как вы… сумели?

– Вернуться? – спросил я.

Он не отрывал взгляда от Илларианы.

– Да, вернуться… Если бы просто вернуться!

Я кивнул в сторону спешивающихся важно рыцарей, преисполненных заслуженной спеси и благородного чванства:

– Они расскажут.

Иллариана подалась в мои руки, я нежно снял ее и, не опуская на землю, понес в донжон. Она слабо сопротивлялась, я понимал, что поступаю глупо, но не мог заставить себя разомкнуть пальцы, хотя все смотрят с веселым недоумением.

На втором этаже двое слуг бежали передо мной и распахивали двери, разумная предосторожность, я могу переусердствовать с пинками. Наконец показались мои покои, я ускорил шаг, наконец за нами мягко захлопнулись створки дверей.

Я отнес Иллариану к самому уютному креслу и усадил на сиденье, как щенка.

– Благородный муж, – сказал я, – привязанный к домашнему уюту, не достоин зваться таковым, как говорят наши правила. Но теперь я вижу, что составители правил ошиблись… Одно исключение я уже отыскал!

Она слабо улыбнулась, а я в порыве вдохновения лез из шкуры, создавая самые изысканные яства, необычные здесь, невиданные, нежнейшие, наполнял чары и чаши соками и коктейлями, вином и даже шампанским, в заключение сотворил блюдца с мороженым всех видов, после чего в изнеможении откинулся на спинку кресла.

Она так и осталась в кресле, устроившись с ногами на сиденье, маленькая и беззащитная в этом огромном и почти всегда враждебном мире, улыбалась застенчиво и чуть испуганно, словно это я силой захватил ее и держу здесь.

– Ты в безопасности, – сказал я и понял, что повторяю это в который раз. – Не только стены крепости, но и сердце мое – защита. Никто не посмеет тебя обидеть…

Она улыбнулась одними глазами.

– Опасность грозит тебе, – напомнила она мягко, – а ты хочешь защищать меня.

– Хочу, – признался я. – Больше всего на свете. Как же может, оказывается, быть счастливым человек, который может брать под защиту любимых!

Она покачала головой.

– Ты все еще не понимаешь?.. Ты беззащитнее всех на свете!.. Ты был на волосок от гибели. Тебя не спасло бы умение превращаться… или любые другие. У тебя есть защита от магии, я уже знаю. Чувствую. Но нет ее от феи…. Мы древнее самой древней магии. Но мы живем в страхе и печали, а ты как будто не видишь, что каждый день на краю пропасти.

– Все человечество там гуляет, – ответил я беспечно. – Его и топили, и жгли… ничего нас не берет, куда там тараканам! Потому и беремся защищать всех и от всего. От избытка здоровья и силы. Сейчас я стою на ушах… хоть и сижу, от счастья, что могу защищать тебя. Расскажи о себе больше!.. Тогда ты скрытничала…

– Я не скрытничала!

– Скрытничала, – обвинил я. – Слушай, зачем я все наготовил? Хотя бы из вежливости!

– Да, конечно, – произнесла она, – ты очень непонятный…

Я с замиранием сердца смотрел, как деликатно берет она в обе руки чашу, подносит ко рту и, смешно оттопырив верхнюю губу, с такой осторожностью пробует незнакомый напиток, словно тот вот-вот укусит или клюнет.

– Просто сказочно, – проговорила она с некоторой грустью. – Странно, мы ушли намного дальше вас, но… зачем-то настолько упростили жизнь… что потерялись все краски.

– Может быть, не упрощение, – предположил я. – Когда все мысли о том, как бы выжить вообще…

– С тех времен прошло, – ответила она, – очень много… Даже не могу сказать, сколько. Но мы, как мне кажется, только теряли. Почему? Не понимаю. Совсем недавно мои сородичи смотрели на вас с пренебрежением, но сейчас начинают смутно чувствовать, что вы приобретали, а мы потеряли намного больше, чем обрели…

Я осторожно поднялся, чтобы не мешать ей смаковать вина и напитки, обошел кресло и нежно коснулся губами душистых волос, тончайших, как самый легкий шелк, прорылся грубой мордой сквозь эту сладкую копну и чуть-чуть коснулся темечка.

Иллариана слегка дернулась, но я дышу сверху тепло и заботливо, расслабилась, с детским удивлением берет тончайшие ломтики сыра, открывает ротик и так же осторожно кладет их на язык. По тому, как закрывает глаза и прислушивается, догадываюсь, что сыр плавится, а она старается в полной мере ощутить и понять его необычность.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация