Я поморщился.
– Боудеррия, брось… Мои друзья обращаются ко мне по имени. По крайней мере, в неофициальной обстановке.
– Сэр Ричард…
– Можешь просто «Ричард», – сказал я. – Пусть мои рыцари догадываются и завидуют… Я смотрю, ты в доспехах, это хорошо, извини за трюизмы. Но, надеюсь, ты мудро ограничишься ролью телохранителя Алонсии.
Она осведомилась:
– Что вы имеете в виду, ваша светлость?
– Ричард, – напомнил я.
Она сказала с неохотой:
– Сэр Ричард.
– Останешься возле принцессы, – объяснил я. – Никакого участия в боях! Знаю, тебя ничего не страшит, но если прибьют… Алонсия изойдет слезами.
– Не прибьют, – заявила она.
– Война, – напомнил я, – не серия поединков. Пора дерешься с одним, трое ударят в спину, это нормально.
Она спросила высокомерно:
– Рыцари бьют в спину?
– На одного рыцаря, – напомнил я, – десять тяжеловооруженных конных, двадцать пеших, пятнадцать копьеносцев и столько же лучников. Все бьют в спину и, скажу честно, правильно делают. Степняки же бьют? Это война, а не красивая рыцарская игра с поклонами и расшаркиваниями. Потому мне хотелось бы тебя сберечь. Ты у нас уникальная. Потому не приказываю, ты же с норовом, а прошу по-людски, а то и по-человечески заниматься только своим делом: телохранитить принцессу.
Она поморщилась.
– Алонсия говорит, она уже не принцесса. А главное, она оказывается в середине хорошо охраняемого обоза. От кого спасать?
– От нескромных взглядов, – предположил я.
– Как?
– Бить в морду всех, кто подойдет слишком близко.
Она поморщилась.
– Алонсия сама почти не выходит из повозки. Это она отпустила… даже велела идти к вам.
– К тебе, – поправил я.
Она выговорила с трудом, словно глотала огромную упирающуюся жабу:
– К тебе… сэр Ричард. Нет, не могу! Все-таки к вам.
Я поморщился.
– Ну, если совсем уже не можешь. Понимаешь, если решишь участвовать в боях, мне придется ради Алонсии и… вообще, стать телохранителем при тебе. А это не совсем… уместно. Я должен хранить державу, а не твои прелести.
Она сделала вид, что не заметила мой мужской взгляд, лицо стало еще суровее.
– Сэр Ричард, я слышала, вы считаетесь со своими вассалами.
– А ты мой вассал? – спросил я с интересом.
Она ответила нехотя:
– Куда деваться…
Я ощутил себя виноватым, хотя и не понимаю, с чего вдруг, но женщины это умеют, даже вот такие.
– Боудеррия… если ты слишком уж упираешься, то я могу тебе разрешить участвовать в боях. Как ты и сказала, куда денусь. Но только под моим присмотром! И только тогда, когда сам ввяжусь во что-то непотребное.
Ее глаза сразу заблестели, а на щеках вспыхнул румянец.
– Спасибо!
– Это не будет так часто, – предупредил я, – как ты надеешься. Я человек осторожный и нерисковый. К тому же стратег, а не искатель приключений.
– Я знаю, – ответила она. – Вы избегаете приключений, я слышала. Но слышала еще, что они вас не избегают! Еще как не избегают… Кстати, а вы сами не хотите навестить принцессу Алонсию?
Я в испуге потряс головой.
– Ни за что!
– Почему?
– Ну, что за вопрос?.. – спросил я. – Вильярд прибьет. Он ревнив, как тысяча мавров.
Она скептически поморщилась.
– Ну да, так я и поверю, что опасаетесь его гнева. У вас как-то была схватка или я что-то перепутала? Я помню, кто одержал верх.
– Он был измучен вашим походом, – возразил я, – держался на последнем дыхании. А я прибыл свеженьким… Да и вообще, зачем мне его дразнить? Он мне присягнул, теперь я о нем обязан заботиться и защищать все его права.
Она смерила меня высокомерным взглядом.
– Вы говорите, как старик.
– Это как?
– Разумно, – сказала она с презрением. – Рассудочно! А где ваше боевое безумие? Звериный порыв? Отважное безрассудство?
Я пробормотал:
– Да как-то выветрилось, когда по голове били. Наверное, по ней стучали чаще, чем по другим местам. Такая у меня голова особенная. Каждому хочется по ней стукнуть.
Она кивнула.
– Да, мне тоже все время хочется. И чем больше смотрю…
Я посмотрел на нее искоса.
– Да ты вроде бы и била… и спину царапала. И даже укусила.
Она фыркнула, отвернулась и начала смотреть вдаль, но взгляд упирался в стенку шатра.
– Вранье.
– У меня след остался, – пожаловался я. – Хочешь, покажу?
Она вроде бы даже чуть покраснела и поспешно отвернулась.
– Сэр Ричард! Как вы можете?
– Сам удивляюсь, – ответил я. – Только с тобой и получается поговорить, как с человеком. Остальные, которые носят платья – женщины! Всего-навсего. А с тобой просто душа отдыхает.
Она с подозрением спросила:
– Это комплимент или оскорбление?
– Боудеррия, – ответил я с упреком, – ты же видишь, как я неровно к тебе дышу! И вдруг такие подозрения.
– Значит, все-таки оскорбление, – сделала она вывод. – Хорошо, сэр Ричард, до встречи в бою! Посмотрим, каков вы в реальном деле.
И, гордо повернувшись, вышла из шатра. Я покачал головой, все-таки женщины, как бы ни настаивали на своем равенстве, беззастенчиво пользуются своей женскостью. Попробовал бы кто-то из рыцарей вот так повернуться и выйти, смиренно не испросив моего высочайшего соизволения!
Глава 11
Отряды сэра Норберта ушли далеко вперед, в свою очередь выпустили разъезды по два-три всадника, а вся армия медленно снималась с места и продвигалась в глубь Гандерсгейма, еще не встречая ощутимого сопротивления, что меня настораживало, а местами и серьезно тревожило.
Граф Ришар объезжал рыцарские отряды, уже в полных доспехах, только сюрко поверх, спасаясь от жаркого солнца, с ним десяток военачальников, все в белых плащах с огромными красными крестами на спине.
Я встретил их на полдороге, когда быстро промчался по широкому кругу вокруг растянувшихся колонн, высматривал, откуда могут ударить быстро и внезапно.
– Ваша светлость, – сказал Ришар весело, – началось?
– Хорошее начало, – согласился я, – половина дела.
Он оглянулся на внимательно слушающих нас полководцев.
– Скажите что-нибудь, – попросил он, – как вы умеете. Даже у меня, старого зверя, вскипает молодая кровь после ваших речей!
