Все повеселели, я внес ясность в трудный вопрос: грабить всех сразу или же избирательно?.. Оказывается, все-таки всех, но не сразу. У нас законность, а не варварство.
В лагере то особое оживление, какое бывает только у побеждающей стороны. Даже те, кто сидит у костра, вертятся, будто у каждого шило в заднице, переговариваются, хохочут, хлопают друг друга по плечам. Еще больше таких, кто бродит от костра к костру, навещает приятелей в шатрах, меняется цветными поясами, снятыми с павших варваров, хвастается драгоценными камешками, оказалось, что варвары украшают ими кинжалы, мечи и топоры.
Я вспоминал, как в этих краях совсем недавно принес кучу платьев, скупив у одного из торговцев все, что было. Мириам сперва пофыркала настороженно, как кошка на горячее молоко, но затем, обжигаясь и взвизгивая, все же начала рыться, разглядывать, примерять. Вики тоже заинтересовалась, хотя, конечно, у нее во дворце такого добра навалом и получше, но все-таки здесь дикость, пещера, а принес волшебный дракон.
Сердце мое защипало, я судорожно вздохнул, кивком подозвал графа Стерлинга.
– Дорогой граф, – сказал я, – не в службу, а в дружбу, соберите рыцарей, что особенно отличились в этой битве.
Очень польщенный, что я обратился к нему напрямую, а мог поручить оруженосцам и пажам, он переспросил довольно:
– Ваша светлость?
– Включая и рядовых, – пояснил я.
– Все сделаю быстро, – пообещал он.
Я слышал, как он на ходу раздает приказы, затем прогремел частый конский топот вестовых.
Вблизи зазвучала музыка, я тихонько откинул полог шатра, трое молодых оруженосцев исполняют веселую песню: двое на трубах, третий поет красивым чистым голосом. Их слушали с удовольствием, я видел, как постепенно попадают под обаяние мелодии, начинают притопывать в ритм, рыцари ритмично стучат закованными в железо рукавицами в грудь, стальная кираса тут же отзывается бодрящим звуком, бьют рука об руку. Копьеносцы ударяют тупым концом в землю, простые ратники в восторге лупят по коленям, но, к счастью, попадают в такт, и все пронизывается, как острым копьем, этим взвинчивающим дух ритмом, от которого вскипает кровь…
Ко мне подкатили дубовую колоду. Я бодро вскочил наверх, вокруг блещет железо и сталь, мы в лагере, а не на отдыхе, все готовы в любой момент услышать сигнал тревоги и отражать атаку вражеской конницы.
Военачальники, как водится, прошли ко мне через море почтительно расступающихся рыцарей, встали полукругом, серьезные и величественные.
Я вскинул руку.
– Воины Господа! Нас призвал Творец в этот мир для великой цели! Нам дан великий шанс творить благо и справедливость не только в своем доме, но везде, куда падет наш взор!.. И скажу с ликованием, мы не посрамили доверие Господа!.. Битва, которую мы выиграли, не уступает той, в которой наши герои сломили хребет захватчикам в Сен-Мари, после чего варвары решили отступить из королевства.
Рыцари одобрительно закричали. Простые ратники начали стучать в щиты, но граф Ришар повелительно вскинул руку, и все послушно затихли.
– Будут еще кровавые битвы, – пообещал я, и эти сумасшедшие снова обрадованно заорали. – Будут сражения, бои, схватки, но мы доведем свою работу до конца, ибо за нами – Творец! Мы выполняем то, что начертал в своих планах ОН. После победы под Шварцвельдом нам открылись дороги на Турлец, Фрянкс и Галигению, а передовые отряды сэра Норберта и сэра Митчелла вошли в земли гуцов, верховиков и вивцив, где расположены королевства…
Я запнулся, граф Ришар придвинулся, готовый подсказать, уже и рот открыл, но я покачал головой.
– Нет-нет, – сказал я громко, – их названия помню, но стоит ли запоминать победителям? Еще не знаю. Думаю, это дело тех, кому эти земли достанутся. Может быть, какому-то барону или виконту будет лестно, что на его землях располагается королевство, что полностью в его власти…
По рядам прокатился хохот, через минуту уже все ржали, довольные, как кони среди лопнувших мешков с отборной пшеницей. Я чувствовал, что очень многие сохранят в своих владениях такие вот королевства, чтобы хихикать и наслаждаться властью над королями, пусть и такими крохотными.
– А теперь, – продолжал я с подъемом, – время наградить особо отличившихся! Вы знаете их. Вы сами назвали их, я только собрал ваши голоса.
Море блестящей стали пришло в некоторое движение, некоторые старались протискиваться ближе, хотя и стараюсь произносить слова так, чтобы достигали и самых дальних.
– Хочу представить вам благородного рыцаря, – сказал я, – который, по вашим словам, особенно отличился в боях. Подчеркиваю, это ваш выбор! Я прибыл только к решающему сражению, а сэр Вильярд, я говорю о нем, уже успел к тому времени стяжать славу в схватках с небольшими отрядами варваров!
Рыцари одобрительно кивали, переговаривались, на лицах вижу одобрение. Все правильно, этого рыцаря из Вестготии видели в боях, орел, быстрый и яростный, как лев, бесстрашно бросается в самую гущу схватки, раненых прикрывает, а для единоборства выбирает самых опасных противников.
– Сэр Вильярд, – я говорил напряженно нейтральным голосом, с этим стойким рыцарем все сложно, любую мою интонацию может истолковать так, как подталкивает уязвленное самолюбие, – вы весьма и бордзо зело отличились в этой битве. Все рыцари, знатные и простые, отмечают ваши подвиги, вашу доблесть и вашу беспримерную отвагу!.. Благодаря вам был прорван центр войска варваров, что обеспечило нам победу…
Он слушал молча, только недоверчиво и хмуро зыркал из-под насупленных бровей. Рыцари его отряда одобрительно шумели, горделиво расправляли плечи.
– Потому я, – проговорил я торжественно, – властью, данной мне Богом и императором Генрихом Третьим, жалую вас титулом барона!.. И вручаю во владение Мевовию с землями по Карлию, до самой реки Ястре, куда входят города Голгон, Илепия и Устень, каждое из которых, как вы можете догадаться, – королевство.
Вильярд поклонился, лицо хмурое, быстро посмотрел по сторонам. Рыцари кричали ему славу и били кулаками в щиты.
– Ваша светлость, – произнес он сильным голосом, – я бесконечно тронут вашей милостью и крайне польщен столь высокой наградой… как и чрезмерной оценкой моих воинских дел…
Я сказал громко:
– Ничуть не чрезмерной.
Воины закричали:
– Ничуть! Он дрался, как лев в стаде овец!
– Он лучший!
– Слава Ричарду Справедливому!
Вильярд повысил голос, и тот перекрыл все крики:
– Однако я со всем прискорбием вынужден отклонить столь щедрый дар.
Все в недоумении сперва умолкли, затем зашумели, начали переглядываться.
Я ощутил неладное, спросил сдержанно:
– Объяснитесь, сэр Вильярд.
Он гордо выпрямился и взглянул мне в глаза.
– А еще вы хотели бы, чтобы я немедленно принял эти земли и начал ими заниматься.
