Я резко толкнул дверь и вбежал в комнату.
– Не двигаться!
Она вскрикнула в испуге, все-таки застали ее врасплох, отскочила к стене и дрожащей рукой сорвала с крюка меч. Глаза ее, широко распахнутые и прекрасные, прикованы к моему лицу, пухлый рот приоткрылся в испуге, даже дыхание учащенное, только вот меч держит нарочито неуклюже, однако ступни ног в той позиции умелого бойца, когда держишь равновесие при любом замахе или обманном движении, сам не проваливаешься и врага готов при его первой же оплошности насадить на острие.
– Кто ты?
Голос ее тонкий и чересчур испуганный, глаза смотрят в ужасе, даже забыла про обнаженную грудь, что так и целится в меня красными кончиками стрел.
– Ричард, – ответил я. – Хозяин Гандерсгейма. А ты, если не ошибаюсь, принцесса Констанция Брегонская?
Она отрезала:
– У Гандерсгейма нет хозяина!
– Уже есть, – отрубил я.
– Мы свободные люди!
– Уже нет, – отрезал я. – Бросай меч.
Она вскрикнула:
– Я не дамся!.. Если ты так храбр, приди и отними!
Но голос дрожит, ресницы беспомощно хлопают, вид затравленный, ага, щас и кинусь в нетерпении отнимать у нее меч, тут-то и насадит на длинное острие, как жука на булавку.
– Бросай, – повторил я мирно.
– Отними! – потребовала она истерическим голосом женщины, совсем потерявшей голову от ужаса. – Или боишься?
Глава 13
Я сделал вид, что бросаюсь безрассудно, как она и ждет, ее меч поднялся вроде бы нерешительно, но я едва избежал выпада, дурак, сам заигрываюсь, удвоил осторожность, второй ее удар просвистел над головой, некоторое время она дралась вроде бы в отчаянии и неумело, но не давала себя обезоружить, но я дрался всерьез, стараясь выбить меч из ее руки.
Ее лицо побледнело и застыло, руке больно удерживать меч, по которому постоянно бьют, дыхание стало хриплым уже не понарошку, наконец она стала тем, кем и являлась: женщиной, что очень умело обращается с достаточно легким мечом.
Стальные клинки скрещивались с леденящим звоном, наконец я с такой силой ударил почти у самой рукояти, едва не задев ее пальцы, что меч вылетел из ослабевшей ладони, взлетел под свод и на мгновение исчез.
Я протянул меч, почти коснувшись острием обнаженной груди, левую вскинул и вовремя поймал за рукоять ее меч. Глаза красавицы расширились уже в удивлении и непритворном страхе.
– Ты хороша, – сказал я с объективностью спортивного судьи. – Правда. Но теперь оденься. Я не сопливый паж или оруженосец, меня голые сиськи не обезоружат. Даже если их показывает принцесса Констанция Брегонская.
Она торопливо схватила тунику, быстро влезла, как ящерица в песок. Щеки теперь стали пунцовыми от жгучего стыда, одно дело показаться врагу голой и тут же его убить, а другое – вот так смотреть в глаза того, кто не только видел во всей наготе… почти во всей, но и прекрасно понимает эту женскую хитрость.
– И что теперь?
Голос ее в самом деле прозвучал беспомощно.
– А ничего, – ответил я хладнокровно. – Для тебя ничего нового. Все так же выйдешь замуж, будешь рожать детей. Но у тебя сильный характер, потому из уважения даю тебе шанс самой выбрать мужа среди моих рыцарей.
Она сказала сердито:
– А если не хочу?
– Выбор у тебя невелик, – пояснил я. – Либо выйдешь замуж по вашим законам, когда тебя выдают неизвестно за кого, либо выйдешь по нашим, когда у тебя будет хотя бы небольшая свобода выбора. Что предпочитаешь?
Она посмотрела на меня с ненавистью.
– Я бы хотела побольше свободы выбора!
– Думаешь, – спросил я, – я не хотел бы ее для себя?
В соседнем зале раздался шум, треск, топот. Дверь с шумом распахнулась, в комнату влетели с десяток моих телохранителей, все запыхавшиеся и с обнаженными мечами.
Я сказал первым:
– Зря беспокоились! Я в драки не влезаю. Сразу, как видите, к прекрасной женщине. А с нею тут же о высокой поэзии… а вы о чем подумали, свиньи?
Сэр Морган сказал сварливо:
– А кто грудью прорвал оборону в воротах? На вас всю одежду посекли!.. И панцирь придется менять, такой и не исправишь…
– Это был единичный случай, – заверил я. – Прочешите весь дворец. Если отыщете короля, его семью или ближайших сановников – тащите ко мне.
Он осведомился угрюмо:
– А вас где искать?
Я огляделся по сторонам. Комната уютна, совсем нет приторного запаха женских притираний, воздух свежий, обстановка милая, без сопливой женскости.
– Здесь, – ответил я.
Он кивнул и направился к двери, а Констанция сказала с вызовом:
– А если я не желаю, чтобы вы находились в моих личных покоях?
Сэр Морган остановился у двери и с вопросом в глазах оглянулся на меня.
– Придется это желание засунуть себе, – ответил я. – Поглубже. Чтоб никто не догадался. Вы еще не поняли, что вы отныне здесь не хозяйка, а пленница?
Морган Гриммельсден усмехнулся довольно и пропал за дверью, а за ним быстро выскочили и остальные. Судя по топоту, двое все-таки остались по ту сторону двери, иначе какие из них телохранители.
– Я пленница? – спросила она гневно.
– Самая что ни есть, – ответил я резко. – Ваш город не только дал приют варварам… понимаю, трудно его не дать, когда ворота отсутствуют, но горожане стреляли по нас со стен и бросали камни!.. Потому ваше королевство упраздняется. Совсем. Эти земли получит кто-то из моих рыцарей. Вам нужно только молиться, чтобы он оказался добр к вам. Где остальные?
Она вскинула на меня взгляд испуганных глаз, видно, как волнуется ее высокая грудь, хотя может быть и некая нарочитость, я теперь уже никому не верю, губы беспомощно приоткрылись, полные, налитые свежим соком…
– Вы… о ком?
– Не прикидывайтесь дурочкой, – посоветовал я. – Уверяю вас, красивыми могут быть не только дуры, а прекрасными – полные дуры. Я как-то предпочитаю даже умных, такой у меня выверт. Где твои родители, Констанция?
Она вскинула голову, взгляд надменный, носик задрала кверху.
– Они в безопасности, – ответила кратко. – Отец, мать и два брата.
– А почему попалась ты?
Она ответила мрачно:
– Не ожидала, что захватите город так быстро.
– А отец ожидал?
– Ему нужно было вести слабую жену и сыновей, что пока еще малы… Я бы их догнала.
– Тебе повезло больше, – сказал я. – Их все равно схватят. Даже если сейчас сумеют уйти какими-то подземными дорогами. Могут и вообще убить вспопыхах или в неразберихе.
