– Шесть миллионов, – ответил я.
Он вскинул брови.
– Что?
– Можете проверить, – предложил я. – Если я не прав, готов положить свою голову на плаху.
Он всмотрелся в меня, покачал головой.
– Не-е-ет, тогда давайте что-нибудь посложнее. Семь тысяч помножить на три тысячи!
– Двадцать один миллион, – ответил я.
Он вскинул брови.
– Верно… Но я вчера достиг этого результата после семи часов непрерывных вычислений!
Я сдвинул плечами.
– Сочувствую.
Маги переводили взгляды с него на меня и обратно, но хранили озадаченное молчание.
Герберт Страстный сказал азартно:
– Тогда попробуем вас в делении! Разделите сто тысяч на пять тысяч!
– Двадцать, – ответил я. – Такое считается в уме, но, конечно, не тому, кто пользуется римскими цифрами. Может быть, давайте обучу вас более прогрессивному счету? Это будет мой как бы вклад…
Он непреклонно покачал головой.
– Сто двадцать шесть умножить на тридцать семь! Готовы?
Глава 2
Я написал обе цифры одна под другой и начал умножать в столбик. Герберт Страстный долго и старательно выписывал свои римские цифры, получилось «СХХVI умножить на XXXVII», так как этих знаков в римской нумерологии не существовало. Так же, как, к примеру, нуля.
Сьюманс и остальные с интересом следили за моими непонятными закорючками.
– Это… – произнес Сьюманс шепотом, словно они могли разбежаться в испуге от громкого голоса, – что за руны?
– Цифры, – сообщил я. – Арабские, хотя, конечно, не арабские, но дело не в названии, верно?.. Та-ак, сюда еще четверочку, скидываем, одну в уме… Четыре тысячи шестьсот шестьдесят два!
Герберт Страстный поднял голову.
– Что четыре тысячи… Вы о чем?
– Результат, – сказал я.
На меня смотрели с недоумением, Сьюманс проговорил медленно:
– Уважаемый маг Герберт только приступил к вычислениям… а вы уже закончили?
– Все дело в новой системе, – сказал я. – Могу объяснить, если хотите. Это очень просто, кстати. Но я хотел показать ту великую магию, которая… совершенно не требует магии! А это значит, что могут пользоваться все-все!..
Сьюманс сказал в нетерпении:
– Сперва объясните эти трюки с вычислениями!
– Да-да, – произнес Тиларет Стойкий с угрозой в голосе, – мы уж постараемся понять этот фокус.
– Никакого фокуса нет, – начал я. – Смотрите…
Судя по их лицам и загоревшимся глазам, понять все не просто хотели, а жаждали. Я взялся объяснять, пока еще не особенно веря в успех, все-таки пожилые люди, а у них мышление закостенелое, однако эти люди вовсе не становились с возрастом пожилыми, схватывают быстро, запоминают, какая закорючка что значит.
Тиграт Вдумчивый просто написал их рядом с римскими и то и дело водит головой, проверяя память.
Сперва они пробовали умножать однозначные, а потом расхрабрились и перешли к двузначным. Быстрее всех разобрался Сьюманс. Он умножил сто двадцать шесть на тридцать семь и получил те же четыре тысячи шестьсот шестьдесят два, раскрыл рот, ошалелый от неожиданного успеха, как раздался торжествующий голос Герберта Страстного:
– Ну вот, я закончил… Теперь посмотрим, что получилось у вас, самонадеянный юноша…
Маги молча смотрели на его расчеты:
CXXVI умножить на X равняется M CC LX
CXXVI умножить на X равняется M CC LX
CXXVI умножить на X равняется M CC LX
CXXVI умножить на V равняется DCXXX
CXXVI умножить на I равняется C XXVI
CXXVI умножить на I равняется C XXVI
Получено
MMM D CCCCC’CCCCLLLXXXXX’XXXXXVVII равняется MMMMDCLXII
и на мои:
Лицо величайшего из математиков медленно и страшно мрачнело, зато Сьюманс расцвел как майская роза, едва не пустился в пляс, даже хихикнул как-то несолидно.
Герберт Страстный со злостью скомкал лист бумаги и отшвырнул. Все остальные смотрели на него с напряженными лицами. Я понял, что как бы держат его за руки, не давая вспылить, выйти из себя, вызвать грозу или землетрясение.
Тиграт Вдумчивый сказал сдержанно:
– Да, вы уже доказали, что человек вы необычный… Да и предлагаете странные и очень необычные вещи, о которых никто и не заикался… Мы уже принимали как аксиому, что между воинами и магами всегда должна быть война. Это в нашем мышлении…
Я вскинул руку, он поморщился, но умолк, я сказал быстро:
– Вы абсолютно правы, достопочтенный и великий Тиграт Вдумчивый!.. Я осмелился прервать вашу замечательную речь, исполненную глубочайшего смысла, только потому, что хочу напомнить… я, как вы уже знаете, тоже маг. Но я еще и правитель королевства, как уже сказал… а это, как вы понимаете, накладывает обязанности заботиться и о простом народе.
Он произнес с неподражаемым чувством полнейшего превосходства:
– Если вы и по духу маг… а не только по удаче… то почему вам не бросить всю эту суету? Почему не посвятить себя поискам еще более высокой магической мощи?.. Вы же можете, уже доказали.
Все умолкли, смотрели с интересом. Я перевел дыхание, первую часть выполнил, заставив их не только слышать, но и слушать, собрался с духом, заговорил медленно, стараясь, чтобы в моем голосе звучала некая умудренность:
– Я молод, но старые книги читал… И заметил, что все Великие Маги либо умирали со всеми их знаниями, либо добивались бессмертия и куда-то исчезали. Бессмертие – это наша мечта, но это мечта умирающего от жажды в пустыне, который ни о чем больше не мечтает, как о глотке воды. Но когда наконец доберется до родника и напьется, он замечает, что вокруг все та же осточертевшая пустыня… И так из года в год, из века в век… Для гения всю жизнь находиться среди дураков – мука. И знать, что так будет всегда.
Тиграт Вдумчивый сказал недовольно:
– Но всегда есть высокая башня, где можно размышлять о высоком! И продолжать разгадывать великие тайны.
– Да, – ответил я, – однако есть и другой путь.
– Какой?
Я перевел дыхание и, собравшись с духом, начал говорить то, что самому кажется скучным и крайне неинтересным:
– Начинать учить магии простой народ! Это будет медленный, но качественный подъем. Начнем, как я уже говорил, с простой механики, понятной любому кузнецу. Увеличим количество ветряных и водяных мельниц, чтобы покрывали все наши потребности, будем развивать новые методы добычи металла, мне его понадобится много, но вовсе не для войны, я знаю дешевые и простые методы, как любой человек может подняться высоко в воздух…
