Мы могли бы, попутно, заметить, что согласно психоанализу, особенно последователям Мелани Клейн, наиболее значимыми осевыми образами являются образы груди — «матери, рассматриваемой как частичный объект». Этот образ груди обычно выделяется из «проективного отождествления», в котором мать, самость и грудь поначалу не дифференцируются и выступают как одно целое. Этой стадии соответствует страх «утраты груди». Считается, что это приводит к расщеплению образа груди на «хорошую грудь» и «плохую грудь», первая из которых обещает жизнь (Эрос), а вторая угрожает смертью (Танатос) [325], [46].
Осевой образ и скоротечность временной формы этого уровня (для удобства я объединяю осевой и пранический уровни в один) тесно связаны с двумя его обширными мотивационными аспектами — с принципом удовольствия — неудовольствия и с побуждением к непосредственному выживанию. Возьмем сначала побуждение к выживанию: коль скоро самоощущение младенца начало сосредоточиваться на его индивидуальном организме, он воспринимает смутную и пока еще не выраженную угрозу гибели более остро, чем в состоянии уробороса. На уровне осевого тела младенец в большей степени осознает свою отдельную самость и потому тоньше настроен на угрозу ее уничтожения. Таким образом, простое и «срочное» выживание, а точнее, продление от момента к моменту ощущения самого себя в качестве отдельного, на этом уровне становится первостепенным.
Второй компонент общей мотивационной атмосферы данного уровня — принцип удовольствия — неудовольствия. Я употребляю это выражение как в позитивном, так и в негативном смысле, что, кстати, Фрейд делал далеко не всегда; речь идет о поиске телесного удовольствия и удовлетворения наряду с избеганием напряжения, неудовольствия и дискомфорта. Ибо на рассматриваемой стадии — осевой — пранической или физико — эмоциональной — «мотивация, как тенденция искать удовольствия и избегать неудовольствия, становится фундаментальной психологической силой» [7]. Нейман согласился бы с такой оценкой и, кроме того, указал бы на причину того, почему этот принцип выступает не так явно на уроборической и плеромной стадиях, но по — настоящему расцветает на осевом телесном уровне: «Когда «эго» начинает выделяться из своей тождественности с уроборосом, и эмбриональная связь с маткой прекращается, у «эго» пробуждается новое отношение к миру. Мировоззрение индивида меняется с каждой стадией его развития, и смена архетипов и символов, богов и мифов является выражением: но также и инструментом такого изменения [здесь он говорит, как мы увидим ниже, о «символах трансформации»]. Отстраниться от уробороса — значит родиться и спуститься… в мир реальности, полный опасностей и неудобств. Рождающееся «эго» начинает осознавать качества удовольствия — боли и, исходя из них, испытывать свои собственные удовольствие и боль. В итоге мир становится амбивалентным» [279]. Значит, если «океаническое блаженство» царит в плероматическом и уроборическом состояниях, то в телесном правит принцип удовольствия. Второе, как мы увидим, является трансформацией первого.
Согласно психоанализу, телесное удовольствие поначалу является «полиморфически извращенным», то есть младенец способен извлекать приятные ощущения из всех видов деятельности, участков и органов тела. Принцип удовольствия в этом смысле является телесным принципом, ибо, выражаясь точнее, все тело на этой стадии «наполняется еще не дифференцированной тотальной сексуальностью, содержащей все более поздние «частные инстинкты» в одном» [130]. Кроме того, «движение к осуществлению удовольствия происходит спонтанно и решительно, как уклонение от чего‑то неприятного или приближение к чему‑то приятному» [7]. Таким образом, быстрый или «вспышкообразный» поиск и такое же избегание отмечают два тесно взаимосвязанных и почти нераздельных мотивационных тона на осевом/праническом уровне: выживание и удовольствие.
Д — р Ариети дает прекрасно уравновешенное и проницательное заключение о главных аспектах данного уровня самоощущения:
«Возможно ли на этом сенсорно — моторном… или уровне экзоцептуального принципа удовольствия [то есть на общем уровне осевого/пранического тела] испытывать ощущение или осознание самого себя, которое бы включало в себя и интегрировало изученные нами функции? Если под «самостью» мы подразумеваем живого субъекта, тогда, конечно, молено утверждать, что на этой стадии самость является организмом, оперирующим на протоэмоциональном экзоцептуальном уровне [ «экзоцепт» здесь приблизительно соответствует тому, что мы назвали «осевым образом»]. Если же под самостью мы подразумеваем индивида, каким он сам себя знает, тогда следует говорить, что это состояние сознания рудиментарно. Вероятно, оно состоит из совокупности простых взаимоотношений между физическими состояниями, между отдельными моментами восприятия, протоэмоциями и экзоцептами отношений, которые сперва захватывают некоторые части тела, в частности рот [оральная стадия]. Тем не менее, с развитием моделей двигательного поведения по отношению к внешним объектам, вероятно, даже у находящихся на до — человеческой стадии животных развивается некий вид примитивной двигательной самотождественности, наряду с осознанием тотальности собственного тела [7].
Наконец, как это предполагалось выше в квадратных скобках, общая тифоническая стадия (или стадии) — осевая, праническая и образная — в некоторых отношениях подобна всему оральному (особенно орально — садистическому) периоду, описанному в психоанализе. Однако сама тифоническая область простирается назад к «алиментарному» уроборосу и вперед — до анального и фаллического аспектов последующих стадий развития.
| ОСЕВАЯ и ПРАНИЧЕСКАЯ САМОСТЬ |
| познавательный стиль |
чувство; сенсомоторика; беспричинность; осевые образы; экзоконцептуальность |
| формы эмоционального проявления |
элементарные эмоции (страх, жадность, гнев, удовольствие); пранический уровень |
| волевые или мотивационные факторы |
непосредственное выживание; принцип удовольствия — неудовольствия |
| формы времени |
конкретность, моментальность, преходящее настоящее |
| разновидность самости |
осевая — телесная, праническая, сенсомоторная, нарциссическая |
Образное тело
Возникновение у младенца способности к активному созданию образов отмечает решающий момент в его развитии. Наиболее важно то, что образы позволяют ему постепенно строить протяженный мир объектов и расширенную форму времени; и то и другое значительно способствует установлению «объектного постоянства» [294]. С помощью конкретного образа, сначала неточного, размытого и недвойственного, но затем все более и более определенного, младенец начинает великое конструирование нового типа окружающей среды и нового самоощущения. Это конструирование, согласно Пиаже, ведет к окончательному завершению сенсомоторных сфер и одновременно начинает проникать далеко за их пределы.
