– Мы будем в кают-компании, – сказал он пилоту. – Когда ляжете на генеральный курс – будьте любезны доложить.
Ариф вышел первым. Они спустились на палубу ниже, миновали короткий экипажный коридор и остановились перед дверью небольшой кают-компании разведчика. Роберт набрал код на панели и шагнул в полукруглое помещение, освещенное несколькими потолочными плафонами. Ариф, войдя, сразу же устремился к бару, где за полированными деревянными панелями скрывался немалый запас алкоголя.
– Начни с этого, – сказал он Роберту, пустив по стойке кристаллодиск, найденный на груди у мертвой девушки. – Мне кажется, здесь самое интересное. Ты выпьешь?
– А ты как считаешь? – усмехнулся в ответ Роббо, оживляя проектор.
Ариф понимающе кивнул и наполнил высокие бокалы дорогим светлым виски. Из-под стойки появились несколько пакетов с бутербродами и коробка сигар – свалив все это на поднос, Ара подошел к столику, за которым сидел Роберт, опустил на него снедь и плюхнулся в кресло.
– Почитай, – Роберт повернулся и протянул ему клочок бумаги, зажатый между пальцами. – Это было в коробке.
– «Вэл, я тебя люблю, – прочитал Ариф, – прости меня за все»… господи что это?
– Ниже, по-видимому, адрес, – добавил Роберт.
– Что же, она и не рассчитывала выбраться из хибернатора живой?
Роберт молча пожал плечами и всунул миниатюрный диск в приемную прорезь аппарата.
Сперва раздался громкий щелчок, потом короткая возня, и наконец, перед глазами друзей неторопливо развернулась голографическая картинка. Лейтенант Ингрид Сташек сидела в кресле перед пультом в полутемной командирской рубке. Культя правой руки уже была натуго затянута повязкой, рядом с девушкой лежал хромированный аппарат для постановки временных полевых швов и несколько рассыпанных в спешке скобок. Лицо врача было смертельно бледным, и Роберт поймал себя на мысли, что именно так она выглядела и в капсуле – хибернатор, не сумев сохранить ей жизнь, сумел сохранить ее тело в точности таким, как в ту минуту, когда она легла под колпак и включила запуск.
Она слабо кашлянула и неестественно четко произнесла, гляда прямо в иглу записывающей головки:
– Я, лейтенант медицинской службы имперских военно-космических сил Ингрид Мария Сташек, единственный уцелевший член экипажа корвета «Эридан-37», докладываю о событиях, свидетелем которых я стала… – голос изменил ей, она закашлялась, и продолжила уже слабо, вполголоса, явно стараясь сохранить спокойствие хотя бы на время своего рассказа: – На сто втором часу после старта с базы Лассиг-пятый корвет приблизился к объекту исполнения миссии… командир флаг-майор Венцель объявил по кораблю боевую тревогу, и тут появились они. – Девушка вновь замолчала, и Роберт увидел, что у нее трясутся губы; она шмыргнула носом, провела уцелевшей рукой по лицу и заговорила: – Я находилась в лазарете до того момента, пока на корабль не напала абордажная партия… сперва мы получили очень мощный удар со стороны кормы. Удар был настолько сильным, что на палубах выбило с места все, что не было закреплено намертво… сразу же после этого по кораблю была объявлена абордажная тревога. Они двигались с кормы и через нижние шлюзы. Все, кто пытался остановить их на нижних палубах, были убиты. Я встретилась с противником в районе верхней экипажной палубы, там, где находятся каюты офицерского состава… – Ингрид всхлипнула и закрыла рукой глаза. Голос ее зазвучал глухо, словно через слой ваты: – Мне оторвало руку. Я потеряла сознание, но благодаря подключенной к комбинезону системе жизнеобеспечения мне удалось выжить. Они забрали всех, кто был еще жив – я спаслась только потому, что они сочли меня мертвой… Я пришла в сознание где-то через час после того, как абордажная партия противника покинула корабль. Я видела их! – неожиданно выкрикнула девушка, и Роберт вздрогнул. – Они похожи на нас, но… это не люди, и я не знаю, к какой расе они относятся…
Она замолчала. Записывающая головка исправно несла через века ее тяжелое, неровное дыхание, и Роберту стало не по себе. Повернувшись к Арифу, он увидел, что тот не отрываясь смотрит в измученные глаза давно мертвой девушки, стиснув пальцами свой бокал так, что хрусталь мог вот-вот лопнуть. Роберт хлопнул друга по плечу и ободряюще улыбнулся. Ариф вздрогнул, с недоумением посмотрел на бокал в своей руке, и неожиданно влил его содержимое в рот. Его губы мелко дрожали.
– Я осталась одна, – вновь заговорила девушка. – Корабль пуст, ни один боевой пост не отзывается. Я не умею пользоваться средствами связи, и не могу связаться ни с базой, ни с ближайшим патрулем. Я приняла решение… – она вновь вздохнула, и выпалила, опустив почему-то глаза: – я лягу в хибернатор командира, переключив аварийное питание на приоритетную линию. Может быть, меня найдут. В хибернаторе я буду жить еще очень долго… прощайте. Может быть, вы сможете отомстить за нас…
Изображение померкло. Роберт отпил из своего бокала и вытащил диск из проектора. Ариф сидел неподвижно, словно статуя.
– Попробуем посмотреть бортжурнал… – пробормотал Роберт, перебирая диски, найденные им в рубке командира.
– Как он мог сюда попасть? – глухо спросил Ариф. – Тротиус далеко отсюда… и, к тому же, на Тротиусе они появились совсем недавно.
– Почему ты уверен, что речь идет о горган? – обернулся Роберт.
– А о ком еще? Ты же помнишь, что говорил Джордан… все сходится: оружие огромной мощности – теперь понятно, кто мог так аккуратно срезать корму «Эридана», и – ее слова: «они похожи на людей». Горган похожи на нас… Но где это произошло? Откуда принесло мертвый корвет?
– Здесь десятки течений, – пожал плечами Роберт. – Он мог столетиями лететь по инерции, пока его не занесло сюда, к этому мощнейшему полю тяготения. Таких кораблей полно, особенно после Войны. Подожди – бортжурнал ответит на все наши вопросы.
– Это какая-то чертовщина, – поежился Ариф. – Чертовщина имперского времени. Я думаю, мне стоит выпить еще порцию – меня морозит. Тебе подлить?
– Да… у тебя что, сдали нервы?
– Я что, астронавт? – мрачно спросил Ариф, подойдя к стойке. – Я не привык болтаться в космосе и лазить по древним полусгоревшим гробницам, да еще и выслушивать такие истории. Бедный ребенок… скажи, дядя, ты представляешь, что ей пришлось пережить? И, извини меня, о каких нервах можно после этого говорить?
– Она была солдатом, – спокойно ответил Роберт.
– Солдаты, как правило умирают среди своих… Но так – в одиночестве, в пустом железном ящике, за десятки парсек от дома?
Ариф вернулся в кресло с двумя полными бокалами в руках. Его сигара, забытая пепельнице, дотлела до конца – чертыхаясь, Кириакис раздавил ее на дне массивной хрустальной чаши и вытащил из коробки новую.
– Ты нашел журнал? – спросил он.
– По-видимому, вот это… – Роберт засунул диск в проектор и включил запуск.
Перед ним развернулась черно-золотая заставка с имперским орлом, под которым часто моргала красная надпись: «Требование кода С».
