Тогда Андрей обратился к тёте и попросил уточнить, знала ли она, что именно мне доставалось. Конечно, она знала и стала перечислять:
– Это были украшения, драгоценности, у Насти была машина. Обычные подарки, которые могут подарить только красивой девушке. Почему бы и нет.
А Андрей спросил у меня: теперь, когда я сама воспитываю дочь, когда я повзрослела и приобрела жизненный опыт и мудрость – считаю ли я, что стоило брать эти подарки? Принесли ли они мне счастье?
И я озвучила то, что пришло мне с годами и опытом: подарки сами по себе не сделают тебя счастливой. Счастливой ты можешь сделать только сама себя.
В студии находился известный политик, Алексей Митрофанов, и Андрей предложил ему тоже принять участие в нашей беседе. Он сразу «взял быка за рога» и захотел узнать, приходилось ли мне брать у мужчин деньги за оказание им сексуальных услуг.
Тётя, хотя и не проявила на этот раз особой решимости, стояла на моей стороне и посоветовала говорить всё как есть и не бояться осуждения.
Конечно, я сказала, что брала, и детектор подтвердил, что это правда.
Следующий вопрос Андрея объяснил, почему Митрофанов оказался в тот вечер в студии: ведущий поинтересовался, считает ли Алексей возможным легализовать проституцию в нашей стране. И политик уверенно сказал, что, по его мнению, рано или поздно это произойдёт. Он вообще считает, что слово «проституция» очень негативное и что в современном мире от него следует отказаться. То есть, если женщина живет в современном большом городе, Алексей не видит ничего постыдного и незаконного в том, что она может брать деньги за свои услуги. Он честно сказал, что иногда мужчине проще отдать деньги, чем долго и упорно ухаживать, и что у людей, которые 16 часов в день занимаются работой, нет времени, чтобы ухаживать, дарить цветы и так далее.
Но для меня эти проблемы были не главными, и я постаралась вернуть разговор к той теме, ради которой сюда пришла. Я сказала, что проституткой себя не считаю, и никогда не считала, и никогда ею не была. Дело в том, что, когда я была молодой девушкой и у меня возникло желание попробовать себя в модельном бизнесе, в нём оказалось много людей, которые стремятся воспользоваться молодыми девушками, предлагая им работу. И в результате ты понимаешь, что это совсем не та работа, которую ты предполагаешь. И детектору не объяснишь, что это было один раз или два и какие были при этом обстоятельства.
Тётя оценила мою откровенность и сказала, что я молодец.
Андрей обратился к детектору и задал вопрос: работала ли я когда-нибудь проституткой?
Мама слишком любит и жалеет меня, и поэтому не выдержала: сказала, что не знает, как ответить. А ведь детектор – не человек, он не принимает уклончивых ответов, и поэтому я просто сказала: да.
Мама пришла в шок. Видимо, само слово было для нее слишком жестоким. А детектор подтвердил, что это правда.
Здесь коротко затронут очень важный вопрос о тех отношениях между мужчиной и женщиной, которые находятся вне семьи. Это очень большой спектр отношений, от сексуального насилия и проституции до высокого сотворчества. И в этом спектре нет чётких границ между одним и другим! Мало того, нет этих чётких границ даже в семье. Например, если жена соглашается на секс с мужем, не желая этого, но из-за того, чтобы сохранить семью, чтобы мужчина не ушёл к другой, – это разве не проституция? Ведь она отдаёт себя не ради внутреннего желания, а за конкретные вещи. А женщина, отдающая себя начальнику, чтобы иметь привилегии по работе, ради карьеры, – это проституция? Конечно, можно определить эти чёткие границы, и даже их узаконить, но в отношениях между мужчиной и женщиной всегда есть большая глубина, которую никакими законами, правилами и нормами не опишешь. Даже в сексуальном насилии над женщиной можно найти порожденные ею самой причины, за которые несёт ответственность она сама и её род. Например, сексуальное насилие над детьми происходит только тогда, когда в родительской семье нет гармоничных половых отношений. И во всех событиях жизни Анастасии прослеживается ответственность родителей. Отсутствие гармонии в их отношениях, и прежде всего как между мужчиной и женщиной, сказалось на её судьбе. И в разговоре с ней это подтвердилось.
Передача шла своим ходом: Андрей снова обратился к тёте и поинтересовался, могут ли сделанные сегодня признания изменить её отношение ко мне. Мне было очень приятно услышать, что это абсолютно исключено. Кажется, она сказала так:
– Я Настю очень люблю, уважаю, потому что далеко не все ситуации бывают однозначны, то есть на которые можно отреагировать либо положительно, либо отрицательно. Я знаю Настю с очень многих сторон, поэтому это ни в коем случае не повлияет на моё отношение. Настя, правду на самом деле говорить гораздо легче, чем врать, поэтому говори правду.
Потом речь снова зашла о моей нынешней жизни. Отвечая на вопрос Андрея, я рассказала, что в последнее время увлеклась психологией, потому что это такая наука, которая помогает жить честно, понимать себя. А отчасти и потому, что она позволяет мне по-новому взглянуть на свою жизнь. Ведь моё прошлое не такое простое, оно не желает меня так легко отпускать, и мне нужно разобраться в себе и понять свои ошибки.
Дальше был задан седьмой вопрос: кажется ли нам иногда, что кто-то из нас страдает психическим расстройством? Мама не считала нужным скрывать свои мысли по этому поводу и призналась, что временами об этом думает. Тётя скорее склонна была назвать это вспышками темперамента. А вот я была согласна с мамой: я действительно временами веду себя как сама не своя. И мама это подтвердила, и детектор сказал, что это правда.
Восьмой вопрос был, наверное, одним из самых страшных: Андрей хотел знать, нюхал ли кто-то из нас кокаин.
Мама, конечно, сказала, что считает, что такого не было. Но не могла утверждать наверняка. Тётя просто призналась: вполне возможно. А я отвечала честно: да, было со мной и это.
Мама пришла в ужас: она всегда старалась мне объяснить, что наркотики – это смерть, и для нее было невозможным даже подумать о том, чтобы их попробовать. Детектор подтвердил, что мои слова – правда.
Бедная мама, для неё это оказалось жестоким открытием. Она, как могла, пыталась внушить мне своё отвращение к наркотикам и верила, что я, как послушная дочь, усвою эти уроки. Могу лишь покаяться и попросить у неё прощения за это. Мне больше нечего сказать: прости меня, мама!
А передача продолжалась, и настала очередь девятого вопроса: обвинялась ли я в совершении уголовного преступления? Это уже ни для кого не было новостью, и мама скрепя сердце призналась, что да, это было, мы это перенесли. А тётя сказала, что это самое плохое, что было в жизни. И я признала, что это правда, и детектор всё подтвердил.
Напряжение в студии нарастало, и этому сопутствовал десятый вопрос: меня когда-нибудь обвиняли в убийстве? Мама, видимо, от волнения, просто предложила мне это признать – ведь потом всё выяснилось на судебном процессе. Но я уже научилась разбираться в том, как нужно отвечать на такой вопрос, и сразу сказала, что нет, меня не обвиняли в убийстве. И детектор признал, что я считаю это правдой.
