Пора и нам разобраться, какими незримыми узами связаны сегодня работа, успех и деньги? Как изменились наши представления о них за последние годы, какие из этих представлений мешают найти работу своей мечты, достичь успеха и заработать достаточно денег?
* * *
Когда мы говорили о мифах, связанных с Россией, я начала с пафосного заявления о том, что самые серьезные внутренние изменения за последние годы произошли у нас в ощущении чувства Родины. А сейчас подумала – ничего подобного! С представлениями о работе в сознании людей произошли еще более глобальные сдвиги, изменилось все, просто государственный переворот сознания какой-то!
Андрей слушает меня и согласно кивает. Мы уже расположились в его кабинете в клинике на Таврической, и ничто не нарушает рабочую обстановку. Кроме администратора, которая время от времени врывается в кабинет и приносит «срочные» депеши от правительства Российской Федерации. Я стараюсь не обращать внимания на эти помехи и настойчиво отвлекаю Андрея от государственных дел. В конце концов, разобраться с мифами о работе – тоже, можно сказать, дело государственной важности. Нам же еще ВВП удваивать предстоит!
– Я застала «доперестроечные» времена и хорошо помню, что тогда все относились к работе примерно одинаково, вплоть до мелочей. Существовали такие понятные, бесспорные вещи, как нормированный рабочий день, были натоптанные маршруты: с утра на работу на троллейбусе, вечером – с работы. Свободный график могли себе позволить единицы, ну разве что композиторы и сценаристы в кино. Даже поэтов сажали за тунеядство, если они нигде официально не работали.
Сейчас же такая палитра способов работы, в которой даже молодые люди не успевают разобраться, не говорю уже о представителях старших поколений. Хотя надо сказать, что «старый стиль» – подъем в пять утра, на троллейбусе на работу… – тоже остался.
– Ну, тут проблема не только графика как такового, – прерывает мои воспоминания Андрей. – Тут проблема смысла работы вообще, ее ценности в обществе. Вы правильно вспомнили о тунеядстве: сейчас это не то что кажется странным, диким, а просто непонятно, как вообще может быть, что людей как-то наказывают за то, что они безработные? Потому что часто это не от хорошей жизни – и хотели бы, да не могут.
Сейчас какие представления? Хочешь – работай, не хочешь – не работай. Но сразу возникает вопрос: «На что живешь?» Мы смотрим на человека, нам просто непонятно и любопытно. А в советском государстве все жили на то, что им давало государство. Государство обеспечивало нас «необходимым» и зорко следило за тем, чтобы это «необходимое» было в наличии, а поэтому – работать, работать и работать, товарищи! Но сейчас такой задачи государство перед собой не ставит. Какие есть в бюджете деньги, такие оно на социальную сферу и направляет. Мало денег – мало направляет, больше стало – направили больше. А хватает или не хватает – это не слишком его заботит. Кому не нравится – сами зарабатывайте!
И если раньше работа была обязательным атрибутом жизни, то теперь она стала способом выживания. Право на жизнь нам выдали, а уж как мы с ней обойдемся – это никого не интересует. И хотя нам иногда кажется, что настоящий труд был только тогда, в советские времена, – соцсоревнования, трудовые почины и пятилетки за три года, – в действительности отношение к труду как к способу выживания для огромного количества людей именно сейчас стало определяющим. Наказание за тунеядство – это, конечно, для современного россиянина нонсенс, но потерять работу для многих теперь смерти подобно – так это ощущается, воспринимается. «Уволят? Сократят? А что я буду делать?.. Как жить?!»
Я не говорю сейчас о тех людях, которые решили выйти в аутсайдеры, опустились и маргинализировались на периферии социального пространства, я говорю о тех, кто будет читать нашу книгу. Для них работа стала значительно более актуальной и болезненной проблемой, нежели это было в Советском Союзе. И раньше, естественно, было страшно, если тебя увольняли, но в целом было понятно, что без работы ты не останешься. А сейчас? Сейчас никаких гарантий. По крайней мере, со специальностью можешь легко попрощаться… Самая активная, передовая часть населения, конечно, всегда найдет себе занятие, но много ли таких передовых и активных? И откуда у человека, который всю свою трудовую жизнь жил по инструкции Госплана, возьмется эта активность?..
Так что первое существенное изменение – это изменение в ощущении работы. Раньше она была обязательной, а теперь нет – она совсем не обязательна. Только от этого стало еще тревожнее… И как результат – подсознательно ждем от всякой работы, что она будет вечной и с пенсией в финале, как раньше: 50 лет на одном заводе. А работать «по контракту», «над проектом» – это для нас что-то невыносимое. Словно нам за эту работу не заплатят. Заплатят. Но мы думаем: «Ну заплатят… А что дальше?!» И снова в голове ужас безработицы и страшные мысли о том, что придется работать бог знает кем и как. В общем, нет прежнего чувства определенности, стабильности, гарантированности – и тревожно… На кону, по ощущению, ни много ни мало – вопрос выживания.
Понимаю, о чем говорит Андрей. Но не могу с ним согласиться полностью. Мне кажется, что сейчас любой человек в России может выжить, вообще не работая. Если у него, конечно, нет каких-то особенных – материальных и тем более нематериальных притязаний. Всегда найдутся друзья родственники и знакомые, которые накормят-напоят, оденут-обуют и кров предоставят.
Я хорошо помню тот период жизни, когда ушла с высокооплачиваемой наемной работы, ну просто потому, что она себя исчерпала, и… Остановилась, чтобы подумать, а что же мне самой хочется делать в этой жизни? Сначала было очень тревожно, был страх – а что я буду есть, когда деньги совсем кончатся? Очень сильный страх. Правда, просто животный. Но потом я обнаружила удивительную вещь. Хоть я и объявила всем, что не буду работать, пока хорошенько не помедитирую на тему смысла дальнейшей жизни, все равно ко мне постоянно обращались за помощью друзья и коллеги. Кому-то нужно было издать новый психологический журнал, кто-то не успевал отредактировать к международной научной конференции тезисы, кто-то мучился с текстом рекламного буклета для своего психологического центра. Отказать людям в помощи я не могла, в конце концов, это для них проблема, а я все это умею делать и у меня это получится быстро, легко и хорошо… В общем, к концу каждого месяца такой не-работы я с удивлением обнаруживала, что простая, походя, помощь друзьям и коллегам оценена в сумму, превышающую мой доход на должности наемного директора. И вопрос выживания тут действительно не стоял – даже отдохнуть за границу в то время смогла съездить. А вот вопросы «какую работу выбрать?», «что делать в этой жизни?» – продолжают оставаться для меня актуальными.
– Второе изменение в отношении к работе, – продолжает Андрей, – это то, что мы стали искать в ней смысл. Не все, конечно, но многие стали думать о работе как о средстве самореализации. Почему это произошло – понятно: раньше у нас в жизни был некий «высший смысл». Верили мы в «светлое будущее», обещанное коммунистической партией, или не верили, у нашей жизни – каждого советского гражданина – был смысл: почему мы живем, зачем мы живем, для чего и ради чего. Когда же этот смысл совсем выветрился – случился, так сказать, массовый экзистенциальный кризис, СССР развалился.
