— Когда она улетела?
— Неделю назад, — произнесла Ольга. — Она сказала: «Когда он звал меня с собой, он произнес такие слова: „…на мне долг перед моим миром“. Так вот, на мне тоже».
Берс свирепо оскалился:
— О черт. А вы-то куда смотрели?!
Мужчины промолчали. А Ольга с вызовом вскинула голову:
— Она — свободный человек. К тому же ее родине угрожает опасность, и она считает, что может помочь. Кто вправе помешать ей в этом? Разве ты сам не поступил бы так же на ее месте?
— Я — знаю, на что иду, а она нет.
— А если бы даже не знал, разве это тебя бы остановило? — упрямо спросила Ольга.
Лицо Берса горестно сморщилось, и он тихо произнес:
— Ты не понимаешь. Над ней темный полог!
Все вздрогнули, а Ольга сдавленно прошептала:
— Ты не можешь этого знать. Берсерк чувствует полог, только когда он над ним.
Берс полоснул ее взглядом и тихо произнес:
— Неужели ты до сих пор не поняла? Она — это я.
Ольга несколько мгновений сверлила его напряженным взглядом, а потом закрыла глаза и тихо прошептала:
— О черт, что же мы натворили?
— Я почувствовал, что что-то происходит около двух недель назад, — заговорил Берс, — но учения были в самом разгаре и меня не было кому заменить. Назад мы мчались как сумасшедшие, но я чувствовал, что не успеваю, не успеваю предотвратить это… — он вскинул голову, — но, пожалуй, могу успеть все исправить.
Энтони окинул его встревоженным взглядом:
— Что ты задумал, Берс? Похоже, у нас на носу большая война, а ты собираешься пуститься в какую-то авантюру…
Ольга схватила его за руку и больно стиснула ее, призывая к молчанию, а сама тихо спросила:
— Ты… видишь?
— Не совсем… — выдавил Берс. — Неясно, но я должен пойти за ней. Хотя дело не только в ней. — Он скрипнул зубами и, побагровев, рявкнул: — Я не знаю! — потом полоснул Энтони злым взглядом и коротко приказал: — Завтра к девяти часам приготовить курьера.
Ольга шагнула вперед:
— Я лечу с тобой.
Тот бросил на нее раздраженный взгляд, но потом в его глазах появилось что-то вроде понимания, и он молча кивнул.
Утром Энтони появился в ангаре без пяти девять. Задержала незапланированная встреча с адмиралом Эсмиером. До последней минуты, пока адмирал Эсмиер не появился в его каюте и не уселся в кресло напротив, при этом старательно пряча глаза, он еще надеялся, что предчувствия его обманули. Однако первые же слова адмирала рассеяли всякую надежду:
— Прошу прощения, господин Энтони. Но я должен с прискорбием сообщить, что крайдер, на котором летела леди Эсмиель, подвергся нападению сильной эскадры канскебронов. Последнее сообщение, полученное нами по стандартному коду, гласило, что они ведут бой с превосходящими силами противника. Это сообщение поступило сегодня в час ночи по местному времени, после чего связь прервалась.
Энтони стиснул кулаки. Несмотря на то что после вчерашнего разговора с Берсом он уже был готов к чему-то подобному, однако поэтому даже не предполагал, что развязка наступит столь быстро. И желание Эсмиель поехать на родину и их согласие на ее поездку, которое, впрочем, ничего не решало, стало казаться преступной глупостью.
— Благодарю вас, адмирал.
Эсмиер кивнул и поспешно заговорил:
— Если мистер Реорок, один или с друзьями, сочтет необходимым… Я готов немедленно предоставить корабль в его распоряжение… — Он запнулся, увидев, как изменилось лицо Энтони. А тот сидел словно громом пораженный. В следующее мгновение Энтони, прыгнув вперед и схватив адмирала за горло, сдвинул руки и злобно зашипел:
— А ведь ты собирался сделать именно это, чертов ублюдок! Все эти разговоры о войне, договоре и все прочее просто туман, который ты напускал, чтобы мы не почуяли твоих истинных намерений.
Адмирал задергался и захрипел:
— Что вы делаете?.. Я дипломат… Я неприкосновенен…
Энтони зло ощерился и, достав из кобуры лучевик, приставил ко лбу Эсмиера.
— А мне плевать! Ты скажешь мне правду или будешь валяться здесь с простреленной головой. Твои подлые начальнички слишком много сил положили на то, чтобы втянуть нас в войну на вашей стороне, и вряд ли они будут поднимать шум из-за еще одного мертвого лорда.
Адмирал изменился в лице и перестал вырываться. Энтони отшвырнул его в угол и коротко рявкнул:
— Ну!
Эсмиер медленно поднялся, одернул мундир и, смерив Энтони ненавидящим взглядом, пролаял:
— Я ни о чем не жалею, варвар. Я спасаю свой мир, и в этой битве нет места слабости. Мы слишком долго занимались самообманом, возвеличиванием самих себя, и теперь нам приходится дорого платить. Я знаю одно — я выиграл, и вы уже вступили в войну на нашей стороне, чем бы ни закончились эти переговоры. — И он гордо вскинул голову и деревянным шагом направился к выходу, но на пороге он остановился и повернул к Энтони лицо, похожее на скорбную маску. — Если бы вы представляли себе, что такое честь, то поняли бы, что я заплатил за свой успех намного большую цену, чем кто-либо другой. И без всякой надежды на то, что кто-нибудь оценит мой труд.
Когда Энтони влетел в ангар, у десятого причала, который занимал курьер, клубилась небольшая, но изрядно возбужденная толпа. Курьер стоял на месте, но ни Берса, ни Ольги не было видно. Он торопливо окинул взглядом толпу, а потом поймал за рукав знакомого техника.
— Где Берс? Что случилось?
Тот усмехнулся:
— Курьер был готов к сроку, но когда он с сестрой собирался подняться в рубку, по громкой связи объявили приказ адмирала Навуходоносора о запрещении всех стартов до особого распоряжения. Валькирия связалась с диспетчерской, и оттуда сообщили, что адмирал особо предупредил в отношении их полета. Пока она ругалась с диспетчерской, Берс двинулся в сторону адмиральского лифта. Так что когда Валькирия опомнилась, Берса уже и след простыл. — Он сделал паузу и, хохотнув, закончил: — Так что я думаю, теперь у нас уже нет адмирала. Вряд ли Берса что остановит, когда он в таком состоянии.
Энтони заскочил за поворот и вбежал в приемную адмирала, чуть не налетев на его секретаря. Ольга сидела за терминалом и, включив тот на внутреннюю связь, напряженно всматривалась в экран. Энтони перепрыгнул через консоль и, слегка толкнув Ольгу плечом, буркнул:
— Адмирал еще жив?
Ольга молча повернула экран в его сторону.
— …нет, сэр, — Берс говорил тихим спокойным голосом, — вы до сих пор ломаете голову над тем, кто мы есть, берсерки, и чего от нас можно ждать. — Он замолчал, глядя прямо в глаза адмиралу.
Тот несколько мгновений сопротивлялся этому странному и страшноватому взгляду, потом не выдержал и отвел глаза.
