Он хочет жить по своим правилам… Именно так рано или поздно и случается с детьми, до сих пор живущими по нашим правилам. Под нашим руководством, когда мы знаем, что нужно делать ребенку, как ему нужно жить.
Нам, взрослым, не нравится, что наши дети в какой-то момент устают от жизни по нашим правилам и начинают жить по своим. Нам эти правила не нравятся!
Ну а почему им должны были нравиться наши правила? И почему им должно нравиться жить по нашим правилам?
Они действительно устают от нашего постоянного контроля и опеки. От нашего постоянного «знания» за них.
- Я чувствую себя в прозрачной банке, - говорила мне семнадцатилетняя девочка. - Я как подопытный кролик, которого разглядывают. Я не могу остаться наедине с собой. Где бы я ни была, куда бы ни пошла - родители тут как тут: «Зачем ты туда идешь? Зачем тебе это надо?» Постоянные советы. Постоянные запреты. Я как птица в клетке. «Все это делается ради твоего счастья», - говорят мне родители. Но я - несчастлива! «Ты еще не знаешь жизни», - говорит мама. Но я хочу ее узнать, а мне не дают!…
Как бы мы ни контролировали ребенка, как бы ни следили за его жизнью, обязательно наступит момент, когда ребенок, уставший от опеки и контроля, попытается вырваться. Если он, конечно, не задавлен в первые годы жизни.
Мертвые, послушные чинные куклы, которыми делают некоторых детей - уже не пытаются вырваться. Просто живут, руководимые, водимые родителями. Живые, еще не задавленные родителями дети, пытаются вырваться. Пытаются сбросить оковы родительского контроля.
- Я водила своего сына в школу. Я водила его в музыкальную школу. Я до семнадцати лет ходила с ним в поликлинику, - говорила одна мама. - Я устроила его в институт. Теперь ему двадцать один год. Он ничего не хочет. Он связался с панками. Я боюсь, он станет алкоголиком или наркоманом…
- Меня так любили, так контролировали, что в какой-то момент я поняла, что не могу не только на одной улице - в одном городе жить с моей матерью, - говорила взрослая женщина. - Я уехала в другой город. Но и сейчас моя мать пытается контролировать мою жизнь телефонными звонками. «Почему так много тратите денег… Почему ремонт не делаете… Почему тебя дома не было, когда я звонила…» Я уехала в другой город, - потрясенно говорила эта женщина, - но меня и тут пытаются достать!
Взрыв
Видел ли ты когда-нибудь бешеных детей?
Я - часто.
Я видела их в школе на переменах, когда какие-то озверевшие толпы вываливались в школьный коридор и начинали носиться, как будто их годами держали на привязи.
Я видела их, когда ездила с ними на экскурсии, в походы - особенно, когда группа детей была большой, и учителя просто не в состоянии были контролировать каждого ребенка.
Они зверели. Они орали. Или кривлялись, или ржали, как умалишенные, или бегали, или дрались. Они делали то, что им запрещали в жизни. То, что нельзя было делать под постоянным надзором родителей или учителей.
Они постоянно должны соответствовать требованиям, которые им предъявляли. Они вынуждены жить в несвободе. Как животные, которых вырвали из естественных для них условий и поместили в клетки, в зоопарк.
Они и живут в клетках - в рамках наших требований, долженствований, ожидания от них каких-то действий, поступков, достижения каких-то результатов, запланированных родителями. Они все время должны быть такими, какими нам нужно. Нам - все знающим и все решающим родителям. Как же можно не взорваться когда-нибудь, чтобы хоть на миг ощутить свободу быть собой и жить так, как хочешь!
Все мы рождаемся милыми, чистыми и непосредственными, поэтому мы должны быть воспитаны, прежде чем станем полноценными членами общества.
Джудит Мартин
Я была знакома с одной очень интеллигентной, очень приличной, правильной семьей. Папа, деловой и очень ответственный человек, нес на себе ответственность за содержание семьи. Мама - милая, очень порядочная женщина - была занята домашним хозяйством и воспитанием детей. Две девочки-погодки были хорошо воспитаны, вежливы, культурны.
Я помню, как впервые, находясь у них в гостях, испытала настоящие угрызения совести и чувство вины - я совсем не была такой хорошей мамой, как эта женщина.
Ее дети прекрасно вели себя за столом. Они сидели с хорошей осанкой, пользовались ножом и вилкой, ели чинно, не разговаривали. Они питались диетической пищей, которую готовила мама, бульончиками и паровыми котлетками. Они пили какие-то гомеопатические таблеточки для улучшения пищеварения.
Я рядом с такой заботливой и занимающейся своими детьми мамой была просто чудовищем. У нас в доме и в помине не было никаких паровых котлеток или полезных таблеток. Моя дочь могла болтать или хохотать за столом и ножом она не пользовалась, потому что я ее к этому не приучила.
Я радовалась тогда, что моя дочь дружит с такими хорошими девочками. Они были развиты. Они посещали музыкальную школу и по несколько часов в день упражнялись в игре на фортепиано. В их комнате был идеальный порядок. Они казались мне просто идеальными детьми.
Но однажды все иллюзии по поводу этих девочек рухнули. Рухнули, что называется, в одну минуту. Дочь пришла от них потрясенная и - веселая.
- Мам, ты не представляешь, что я сегодня видела, - сказала она мне, смеясь. - Я видела, как сестры взбесились!
- Как это взбесились?
- По-настоящему, взбесились. Я, мама, даже испугалась сначала, думала, они точно взбесились…
И дочь, уже спокойнее, стала мне рассказывать.
Она была в гостях у этих правильных и воспитанных девочек, когда их мама ушла из квартиры, оставив их одних без присмотра.
- И как только дверь за ней захлопнулась и загудел лифт, то есть стало понятно, что она уехала, - они, как бешеные, стали бегать по коридору и орать. Они бегали и орали, они носились как бешеные, потом влетели на кухню, распахнули холодильник и стали есть, хватать все, что им не разрешали, пить прямо из банки майонез, заедать его маринованным огурцом. Они как с цепи сорвались! Потом они стали прыгать по мягкой мебели, потом - громыхать по клавишам пианино, потом поставили смотреть видеокассету, которую им не разрешали смотреть…
- Мам, ну они вообще… - потрясенно говорила дочь. - Я прям обалдела… Они как озверели…
Когда ребенка заставляют идти одним путем, другой путь кажется ему привлекательнее.
Неизвестный автор
Потом, работая в школе психологом, я сама часто наблюдала это бешенство, этот взрыв. Но однажды - наблюдала ситуацию такого жесткого взрыва, такого в настоящем смысле слова бешенства ребенка, которого больше никогда не видела.
Мне уже поздно вечером позвонил папа, который так заботился и опекал дочь, что она сама не могла себе косы заплести и не знала, сколько ложек сахара надо положить в чай. Он, действительно, просто жизни не давал ребенку - везде и всюду заменяя ее жизнь собой. Я много раз предупреждала его, что это кончится очень грустно для девочки и для него самого. Что рано или поздно дочь взорвется, и накопленная агрессия направится против него же - все решающего, запрещающего, контролирующего отца. Но он не хотел, не готов был услышать мои предупреждения.
