Но к чему приводят такие конфликты, «военные действия»?
Появляется все больше и больше женщин, действительно свободных от рамок и стереотипов. Сильных, уверенных, строящих свой бизнес, конкурирующих с мужчинами во всех сферах. Живущих своей жизнью, принимающих самостоятельные решения. Женщин свободных, успешных, ярких. Женщин — увы, уже не похожих на женщин.
Потому что для достижения этой свободы от стереотипов и рамок, от вторичности и жертвенности они используют войну. Они используют мужские, а не женские ресурсы. Они используют мужскую агрессивность и решительность, властность и прямолинейность, категоричность и жесткость.
Но куда при этом девается женщина в этой женщине? Она исчезает. И остается мужчина. Да простят меня современные эмансипированные женщины за то, что я это говорю, но это действительно так.
Сами эти методы — конфликт, война, бунт, борьба — настолько не женские, настолько не совместимые с самой женской сутью, что использование их разрушает женщину, делает невозможным для нее оставаться женщиной, матерью, женой — мягкой, доброй, нежной.
Совсем недавно, находясь в поезде, я услышала разговор незнакомой женщины по мобильному телефону:
— Алло, это я. Ты почему мне деньги не положил на телефон? Он не успел… Чтобы сейчас же положил… Ничего, не рассыплешься…
Я удивилась, став невольным слушателем этого разговора, грубости всего разговора. Как говорится, «ни здрасьте, ни до свидания». Один сплошной «наезд».
Буквально через несколько минут в другом конце вагона другая женщина начала свой разговор:
— Алло. Ты не забыл, что меня встретить надо? Вагон помнишь? И чтобы не «козлил» мне на вокзале. Слушай, мне твои разговоры — до одного места…
Как говорится — без комментариев. И я, пораженная этой неженской грубостью, подумала только удивленно: надо же, как будто специально они в одном вагоне собрались, такие «женщины». Но спустя несколько минут я услышала другой разговор:
— Ты где? И что ты делаешь в магазине? А почему один? Мало ли что ты решил, надо было меня дождаться… Что ты можешь купить хорошего?! Он купит! Нашелся мне покупальщик!..
Женщина что-то еще продолжала говорить, а я подумала с ужасом:
— Они — такие вот «женщины» — не собрались в одном вагоне, «будто специально». Они просто — в большинстве такие…
Женщины становятся грубыми, жесткими, властными.
Женщины становятся свободными, сильными.
Теряя при этом в себе женщину.
Я помню, как одна женщина, участница тренинга «Великолепная женщина», сказала о цели своего присутствия на тренинге:
— Я — деловая женщина. Я — успешная женщина. Но я — уже не женщина…
Она помолчала и продолжила с горечью в голосе:
— У меня все получается, я сильный и решительный человек. Только в семье моей — бардак. С мужем отношения ужасные, и я понимаю, что я просто постоянно командую, я уже просто не могу иначе. Я уже забыла, как это — советоваться с мужем, принимать какие-то решения сообща. Я просто сообщаю ему, что я решила, и он злится, что я его мнения не спрашиваю. И дети меня уже боятся. Я как мегера. У меня как-то уже не получается быть ласковой мамой, я за день так наработаюсь, что хочу только, чтобы все от меня отстали…
А я, слушая эту женщину, думала — удивительная вещь получается. Все воспитание женщины, вся ее жизнь ведет к тому, что она, перегруженная ответственностью и не поддержанная в этой ответственности, рано или поздно переполняется недовольством и пытается изменить ситуацию. И начинает возмущаться, воевать, требовать, обвинять, бунтовать. Но это не только не помогает ей изменить ситуацию, а приводит к еще более печальным последствиям. Свободу она получает. Но себя при этом теряет.
И это — неправильный путь для женщины.
Неправильный путь для перемен в ее жизни.
Мы на страницах этой книги поговорим о том, как менять существующее положение, как изменить это распределение ролей, эти правила. И как сделать это по-женски мягко, мудро, а не посредством боевых действий, которые, может, и дают женщине больше свободы, но счастья, к сожалению, не приносят.
Последствие № 10. Невозможность выполнять миссию
Совсем недавно, придя за внуком в бассейн, я случайно услышала рассказ женщины, ожидающей детей с тренировки, которая беседовала о том о сем с такой же ожидающей мамой:
— Я вчера встала в семь утра, одного разбудила, вторую разбудила, одела, покормила, одного в сад, другую в школу отвела, потом в магазин за продуктами, потом в химчистку, потом на рынок за творожком, потом к стоматологу за талоном, потом бегом домой обед готовить, потом в школу за дочкой, покормила, потом ее на рисование отвела, домой прибежала, пропылесосила, стирку поставила, потом за дочкой на рисование, потом к стоматологу ей зуб лечить, потом с ней за сыном в детский сад. Домой пришли, — у меня сил нет, ноги отваливаются, а во рту еще и маковой росинки не было. Только села — а они один за другим, «мам», «мам», «мам» да «мам», ну я на них собаку и спустила, ну ни минуты покоя не дадут!.. Только передохнула минуту — муж звонит, едет голодный, стала опять к плите — еду разогревать… И так каждый день…
И я подумала, невольно услышав этот рассказ совсем незнакомой мне женщины: как мне знаком этот рассказ! И как закономерно, что умотанная и уставшая женщина к тому моменту, когда она «получает» детей из школы и детсада, когда фактически и начинается самое важное время их общения, воздействия на них, формирования их — только и может, что «собаку» на них спустить. И сама в роли этой «собаки» выступает. Но разве в этом наша миссия? Разве такими вот «собаками», которые срываются на детях и мужчинах, нам нужно быть?
Но все это — простое и закономерное следствие нашей безмерной перегруженности, усталости и недовольства.
Мы делимся с окружающими людьми тем, чем наполнены сами.
И если мы наполнены усталостью, ощущением вины, негативными чувствами, недовольством, — мы можем делиться только этим.
Наполненные темнотой — мы можем делиться только темнотой. И достается этой «темноты» всем. И, как говорится: «Кто не спрятался, я не виновата!»
И в этом еще одно трагическое последствие для всех нас.
Что находится в сосуде, то и льется из него.
Шота Руставели
Женщина делится тем, чем делиться не должна. И тем самым нарушает, разрушает выполнение возложенной на нее миссии.
И парадокс заключается в том, что женщина, живущая такой «нормальной» обычной женской жизнью, со всеми ее последствиями — просто не готова, не может выполнить возложенную на нее миссию. Потому что сама не соответствует выполнению такой высокой миссии.
Подумай сама — может ли уставшая, обессиленная женщина находить в себе силы еще и на воспитание детей? Может ли не успевающая справляться со всеми своими «долгами» и ролями женщина уследить, почувствовать, что происходит с ребенком, вовремя поддержать его, помочь ему? Может ли она делать это осознанно и спокойно?
