Каждый заключенный подходит к двери и «как следует» бьет в дверь, кроме № 5486, Джерри, который делает это с явной неохотой. Хабби-7258 очень злится на этот неожиданный поворот судьбы.
Для пущего эффекта Хеллман вытаскивает № 416 из карцера. Тот все еще держит в руках по сосиске. Потом Хеллман по собственной инициативе объявляет следующую мучительную перекличку, не давая Бардену шанса поучаствовать. «Хорошего» охранника Лендри нигде не видно.
Для Хеллмана это шанс устранить любую возможность Для солидарности заключенных и лишить № 416 статуса героя-мятежника. «Теперь вы все пострадаете, потому что этот заключенный без всяких серьезных оснований отказывается сделать простую вещь: съесть свой ужин. Другое дело, если бы он был вегетарианцем. Скажите ему в лицо, что вы о нем думаете». Одни заключенные говорят: «Не будь дураком»; другие обвиняют его, что он ведет себя как ребенок.
Это не устраивает Джона Уэйна: «Назовите его „киской“!»
Некоторые слушаются, но только не Сержант. Из принципа Сержант отказывается произносить непристойности. Теперь сразу двое заключенных одновременно бросают вызов Хеллману, и он обращает свой гнев на Сержанта, беспощадно унижая его, крича, обзывая «задницей» и, что еще хуже, настаивая, чтобы он назвал № 416 «ублюдком».
Унизительная перекличка продолжается целый час и заканчивается лишь тогда, когда у дверей появляются посетители. Я выхожу во двор и объясняю охранникам, что нужно соблюдать приемные часы. Они недовольны, что их власть ограничивают, но неохотно соглашаются. Для подавления сопротивления заключенных у них будет время после свиданий с посетителями.
К послушным заключенным приходят гости
Двум самым послушным заключенным, Хабби-7258 и Сержанту-2093, к которым пришли друзья и родственники, разрешают недолго с ними пообщаться. № 7258 безумно счастлив, когда приходит его красавица-подруга. Она рассказывает новости об общих друзьях, а он внимательно слушает, положив голову на руки. Все это время Барден сидит рядом на столе, привычно постукивая по ладони своей небольшой белой дубинкой. (Нам пришлось вернуть местной полиции большие черные дубинки, позаимствованные у них). Барден, очевидно, очарован красотой девушки и все время пытается вмешаться в разговор, задавая вопросы и вставляя комментарии.
Хабби говорит Мэри-Энн, что важно «пытаться держать себя в руках. Здесь не так уж плохо, достаточно просто сотрудничать».
Девушка: «А ты сотрудничаешь?»
№ 7258 (смеясь): «Да, у меня нет другого выхода».
Барден перебивает: «Ну да, они даже попытались сбежать».
Девушка: «Я об этом слышала».
№ 7258: «Конец дня прошел ужасно. У нас ничего не было; ни кроватей, ничего». Он рассказывает, что им пришлось вытаскивать колючки из грязных одеял и о других неприятных работах. Но он остается в хорошем настроении, улыбается и держит ее за руку в течение всего десятиминутного разговора. Барден ведет ее к выходу, а № 7258 возвращается в свою одинокую камеру.
Другой заключенный, который удостаивается свидания, — Сержант. Приехал его отец. Сержант хвастается тем, что соблюдает все правила. «У нас 17 правил… Я запомнил правила. Главное правило — слушаться охранников».
Отец: «Они могут приказать вам сделать все что угодно?»
Сержант: «Да. Ну, почти все что угодно».
Отец: «А какое право они имеют так поступать?» Он потирает лоб — кажется, он начинает понимать, в какую переделку попал его сын. Это второй посетитель, который явно обеспокоен ситуацией. В этом он похож на мать заключенного Рича-1037, совершенно обоснованно беспокоившуюся за сына, который уже на следующий день сорвался. Но Сержант, кажется, сделан из другого теста.
Сержант: «Они управляют тюрьмой».
Отец спрашивает о гражданских правах, и Барден вмешивается, очень резко: «У него нет никаких гражданских прав».
Отец Сержанта: «Яу, я думаю, что есть, возможно…» (Мы не можем расслышать его спор с Барденом, который не боится этого «гражданского».)
Барден: «У заключенных нет никаких гражданских прав».
Отец Сержанта (раздраженно): «Ну ладно, сколько времени мы можем говорить?»
«Всего десять минут», — отвечает Барден.
Отец спорит по поводу оставшегося времени. Барден смягчается и дает им еще пять минут. Отец хотел бы беседовать в более конфиденциальной атмосфере. «Посетителям тюрьмы это не разрешается», — отвечает Барден. Отец еще больше расстраивается. Но что интересно, он тоже следует правилам и соглашается с этим нарушением своих собственных прав со стороны мальчишки, играющего в охранника!
Отец продолжает расспрашивать о правилах, Сержант говорит о перекличках, «упражнениях», работе и времени отбоя.
Отец: «Ты этого ожидал?»
Сержант: «Я ожидал, что будет хуже».
Отец недоверчиво восклицает: «Хуже? Почему хуже?»
Барден снова перебивает. Отец явно раздражен его навязчивым присутствием. Охранник говорит, что сначала было всего девять заключенных, но теперь осталось только пять. Отец спрашивает почему.
Сержант: «Двое освобождены условно-досрочно, а двое других находятся в условиях максимальной безопасности»
[101]
.
Отец: «Максимальной безопасности? Как это?»
Сержант не знает. Отец спрашивает, почему они оказались «в условиях максимальной безопасности».
Сержант: «У них были проблемы с дисциплиной. Они очень непослушные».
Одновременно с ним Барден говорит: «Потому что они плохо себя вели».
Отец: «Ты чувствуешь, что ты в тюрьме?»
Сержант (смеясь и избегая прямого ответа): «Ну, я никогда раньше не был в тюрьме». (Отец смеется.)
Они остаются одни — Барден убегает, услышав громкий шум снаружи.
Пока его нет, они говорят о том, каковы шансы Сержанта на условно-досрочное освобождение, которое он наверняка получит, потому что до сих пор был самым послушным заключенным. Но его серьезно беспокоит одна вещь: «Я не знаю, каковы критерии для того, чтобы получить УДО».
«Время вышло», — объявляет Джефф Лендри. Отец и сын встают, собираясь обняться, но вместо этого ограничиваются твердым мужским рукопожатием и словами «скоро увидимся».
Уродливый лик гомофобии
