12. Создать общество незастенчивых
Тема последней главы этой книги отчетливо звучит в одной истории, которую любил рассказывать мой дед.
«Однажды в приемной сельской больницы на Сицилии трое пациентов спорили о достоинствах врачей. Сеньор Нинни утверждал: “Нет хирурга искуснее, чем тот, кто лечил меня. Он ухитрился безболезненно извлечь из моей ноги колючки, на которые я нечаянно наступил, когда пас овец”.
“Никто не сравнится с доктором Бачигалуппи. Он изобрел самую сильную мазь и вылечил ею мои руки, которые я ободрал веревкой, вытаскивая лодку”.
“Простые лекарства от простых болезней, – сказал третий. – Каждый раз, когда я ломаю голову, чем накормить семью, то, как научил меня добрый доктор Одрабмиц, гипнотизирую себя и воображаю, будто на небе для всех есть огромный пирог”.
Не зная, кому из докторов отдать предпочтение, они обратились к старому сторожу, слышавшему весь разговор: “Старик, ты все слышал. Скажи, кто самый хороший доктор?” – “Все они, конечно, большие мастера своего дела. Я человек простой и неученый и не могу вам помочь выбрать наилучшего. Все, что я могу, – так это дать тебе, сеньор Нинни, пару башмаков, перчатки – тебе, рыбак, а тебе, мой голодный друг, – миску спагетти на сегодня и работу на завтра”».
Мораль. Иной раз мудрее предотвратить беду простыми средствами, чем потом сложными методами с ней бороться.
Итак, во второй части этой книги речь шла о том, как самому стать менее застенчивым и помочь избавиться от застенчивости другим. Было предложено много разных способов, позволяющих преодолеть нежелательное воздействие застенчивости на нашу жизнь. Общей идеей выступал принцип изменения человека, его мыслей, чувств, слов и поступков. И вторым общим принципом было преодоление застенчивости после того, как она уже возникла.
В этой последней главе я хотел бы поделиться с вами соображениями по поводу еще одного подхода – предотвращения застенчивости посредством изменения культурных ценностей, социальных норм и жизненных обстоятельств. Конечно, это чрезвычайно широкая проблема, но если ее разрешить, удастся добиться более значительных и долговременных результатов.
Следствие или причина?
Есть два пути перестройки нежелательного поведения: изменение его последствий или же изменение его причин. Первый путь – главный принцип модификации поведения; второй – основа превентивных стратегий. Один предусматривает излечение от страдания, другой позволяет обезопасить себя от этих страданий.
Отдельных индивидов можно вылечить от болезни с помощью терапевтических приемов; общество можно застраховать от болезни, ликвидировав условия, ее вызывающие. Какой путь избрать? Ответ на этот вопрос зависит не только от того, в какой момент вы решились действовать – до или после появления застенчивости. Дело еще и в том, что философия лечения коренным образом отличается от принципов, лежащих в основе преобразования общества.
Поскольку застенчивость существует и являет собой крайне неприятную проблему для многих людей, то существует и необходимость оказать этим людям немедленную помощь. Но в то же время мы можем и должны работать над тем, чтобы застраховать других от столкновения с этой напастью. В борьбе с застенчивостью следует использовать оба подхода. Но, конечно, воплотить этот идеал на практике нелегко.
Анализируя застенчивость, мы сконцентрировали внимание на застенчивом человеке и именно на человека возложили ответственность за решение его проблем. Ну а что делать с социальными и культурными предпосылками застенчивости? Можно ли изменить их с помощью приемов релаксации, формирования уверенности в себе и подобных методов самопомощи? Конечно, нет. И новое поколение застенчивых уже готовится занять место тех, кто из «застенчивых сегодня» превратился в «застенчивых вчера». Несмотря на перемены в отдельных людях, система остается незыблемой. И никакими чудесными лекарствами не совладать с эпидемией.
Порой мы отказываемся от необходимых перемен, так как привыкли изменять людей, а не обстоятельства. Иногда человек не может найти решение, поскольку его состояние само по себе является частью проблемы. Иногда проблему вообще не принимают как таковую, потому что и представить себе не могут альтернатив.
Отказаться от этих заблуждений будет проще, если ознакомиться с примерами того, как изменение условий оказывает на «неудобных людей» более позитивное воздействие, чем попытки переделать их самих.
В колонии для несовершеннолетних преступников в Вашингтоне персонал столкнулся с неразрешимой проблемой жестокости среди заключенных. Ничего не помогало – ни методы психологического консультирования и психотерапии среди злостных нарушителей, ни поощрение сдержанности, ни строгие наказания, которым подвергались нарушители спокойствия. С насилием не удавалось справиться до тех пор, пока не был проведен анализ вызывавших его условий. Большинство инцидентов возникало в коридорах, главных образом, на поворотах, где часто можно было столкнуться с человеком, выходящим навстречу из-за угла. Один толчок вызывал другой, и вскоре желание дать сдачи приводило к драке. Простое решение заключалось в том, чтобы расширить проход и закруглить поворот. С исчезновением повода для столкновений насилие пошло на убыль.
Чтобы предотвратить превышение скорости автомашин на городских улицах, недостаточно было предупредительных дорожных знаков, высоких штрафов и увещеваний в СМИ. А вот установка специальных заграждений возымела эффект. Один чувствительный удар оказался для лихача более убедительным, чем несколько предупреждений.
На протяжении многих лет преподавательской работы меня преследовала одна проблема (кстати, чрезвычайно часто возникающая в военных учебных заведениях) – шпаргалки. Чтобы покончить с ними, я использовал множество способов, но всегда оказывался менее изобретательным, чем студенты. Да и мои аргументы оказывались слабее, чем те мотивы, которые побуждали студентов хитрить. Призывы к совести не воспринимались, пристальный контроль не давал результатов. В конце концов несколько злостных нарушителей в назидание другим были исключены. И тогда я понял, что искал не там, где следует. Участвуя в административном разбирательстве очередного инцидента, я вдруг осознал бесполезность подобных мероприятий. Судили обычно того, кто совершил проступок, не обращая внимания на то, почему он это сделал. Основной причиной была отчаянная конкуренции студентов в борьбе за вожделенный высший балл (А), достававшийся лишь немногим лучшим. Кроме того, в преддверии экзамена каждый испытывал тревогу, не зная, на какой вопрос придется отвечать. И наконец, играла свою роль обезличенная и строгая атмосфера экзамена, где каждый студент противопоставлялся остальным.
Тогда я разработал превентивную стратегию, которая должна была устранить причины нечестных ухищрений, – в результате и сами ухищрения оказались лишенными смысла. Оценки стали показателем того, в какой мере студенты усвоили пройденный материал, а не того, насколько один учащийся превосходит остальных. Высший балл А отныне выставлялся каждому, кто мог выполнить экзаменационное задание на определенном уровне (например, правильно ответить на 80 % вопросов). Конкуренция была устранена, каждый стремился превзойти самого себя, а не других. Тревожность удалось преодолеть, предоставив студентам возможность сдавать экзамен несколько раз в течение семестра, когда они были готовы отчитаться по определенному разделу курса. В случае неудовлетворительного ответа экзамен разрешалось пересдать. Экзаменационные задания выполнялись в непринужденной, дружественной обстановке, под личным контролем студента-наблюдателя. В результате студенты стали относиться к моему курсу более увлеченно, чем к любому другому предмету. Они получали от этого больше удовлетворения, и почти все добивались высшего балла. Новые условия лишили шпаргалки всякого смысла. А в качестве дополнительного эффекта выступило зарождение новых дружеских отношений между экзаменуемыми и наблюдателями.
