В основе развития японского характера лежит амаэ и чувство стыда. Амаэ зарождается как зависимость ребенка от матери, а затем пронизывает все части социальной структуры и позволяет управлять любыми формами общественного, политического и культурного поведения. Амаэ поощряет зависимость и безусловную лояльность по отношению ко всем, кто занимает более высокое положение, независимо от их способностей. Каждый должен терпеливо ждать того часа, когда его положительно оценят старшие, пусть даже не отличающиеся никакими талантами. Как рассказывал мне президент одной крупной японской фирмы, нетерпение и стремление выделиться не поощряются. Мудрым признается решение того администратора, который затормозит служебную карьеру «выскочки». Стремление к безопасности порождает пассивность, зависимость и крайнюю озабоченность по поводу того, как тебя оценят другие.
Другой механизм социального контроля – использование чувства стыда. Японец отдает много сил тому, чтобы избежать потенциально постыдной ситуации. Каждый шаг, который может быть негативно оценен другими, является возможным источником стыда как для самого человека, так и для его коллектива. Японец неотделим от своей команды – семьи, школы, группы сослуживцев и т. д. Лояльность по отношению к коллективу столь же сильна, как и обязанность поддерживать и укреплять его престиж. Пережитый стыд усугубляется сознанием ущерба, который ты нанес своей команде, поэтому ущерб необходимо компенсировать или же исключить свою падшую личность из коллектива, возможно, даже путем самоубийства. Нет такой неудачи, пусть и ничтожной с точки зрения иностранца, которая не могла бы послужить причиной самоубийства. Один игрок школьной бейсбольной команды покончил собой, допустив ошибку, приведшую к поражению в игре; несколько преподавателей колледжа добровольно ушли из жизни, после того как подверглись со стороны студентов критике за недостаточную компетентность.
Гийо Хатано пишет: «В японском языке слово “застенчивость” сродни слову “стыд”. Японцы впадают в застенчивость, когда боятся быть осмеянными». Таким образом, застенчивость поощряется как безопасный жизненный стиль. Это справедливо и по отношению к Тайваню.
Использование амаэ и чувства стыда позволяет коллективу контролировать поведение своих членов и предотвращать асоциальные действия и правонарушения (это касается и выходцев с Востока, живущих в Америке). Застенчивость поощряется обществом, но ее влияние на личную жизнь крайне негативно. Однако в континентальном Китае с застенчивостью научились эффективно бороться.
Китайская стена против застенчивости
Как и в тех восточных культурах, которые мы уже рассмотрели, в континентальном Китае личная жизнь подчинена коллективу. Но есть существенное отличие: здесь команда выступает источником поощрения, она излечивает от неуверенности в себе. Общественная жизнь в период после культурной революции напоминает жизнь скорее в Израиле, чем в других восточных обществах. Философия коллективизма предусматривает примат общественного над личным. В Китае (как и в Израиле) индивидуальный потенциал человека не подавляется группой. Наоборот, человека поощряют разделить со своим коллективом успехи и достижения. Индивидуализм отвергается как «эгоистичные и недисциплинированные действия, идущие вразрез с интересами команды». «Сначала – дружба, потом – соревнование» – этот девиз начертан на стенах многих классов и стадионов. Личный успех расценивается с точки зрения его пользы для группы и для общества в целом. Например, некоторые одаренные дети получают возможность обучаться в «детских дворцах», но им вменяется в обязанность научить всему усвоенному других детей. Знания, таланты и достижения должны «служить народу», а не личным интересам индивида.
Для проведения в континентальном Китае исследования на основе нашего опросника я направил в Кантон Ларри Лео, одного из своих коллег, говорящего по-китайски. Ему, однако, не было разрешено использовать опросник, поскольку, по словам местного чиновника, было признано, что такая процедура «спровоцирует людей на излишнее самокопание». Культурный принцип сработал на практике.
К сожалению, мы поэтому не располагаем соответствующими статистическими данными, но на основании наблюдений за поведением граждан Китайской Народной Республики можно заключить, что застенчивость им не свойственна. Мой коллега докладывал, что в любой деревне его безбоязненно окружали дети, вежливо здоровались и заводили разговор, задавали вопросы и сами отвечали весьма рассудительно. И хотя он прибыл туда, чтобы исследовать их, сам он вскоре почувствовал себя объектом любопытства. То же самое он испытал, общаясь и с более старшими детьми, а также с семьями, которые посещал.
Подтверждение «незастенчивости» китайских детей мы находим в отчете еще одной американской делегации, изучавшей развитие детей раннего возраста в КНР. Группа психологов посетила множество школ и больниц в Китае, общалась со многими семьями. По их наблюдениям, дети прекрасно владеют собой, чувствуют себя психологически защищенными, независимы и активны.
Вероятно, в рамках этой культуры застенчивость сведена к минимуму за счет того, что каждому отведено место в социальной структуре и заданы общественно полезные цели. Детей здесь ценят, а воспитание считают безотказным способом перековать кого угодно. Неудачи объясняют внешним дурным влиянием и неблагоприятными социальными условиями, а не связывают с несовершенством человека. За несколько десятилетий новые культурные ценности помогли китайцам отбросить восточную маску застенчивости, которую они носили тысячи лет.
Хуцпа, чувство собственного достоинства и незастенчивые евреи
Среди студентов, заполнивших наш опросник, американцы еврейского происхождения оказались наименее застенчивыми. В сравнении с 40 % застенчивых, фигурировавшими во всех прочих выборках, лишь 24 % американских евреев признали себя в настоящее время застенчивыми. Кроме того, большинство евреев оказались скорее экстравертами, чем интровертами, а в случаях, когда они все же были застенчивы, это была ситуативная застенчивость.
Хотя незначительный объем выборки не позволяют делать далеко идущие выводы, меньшая распространенность застенчивости среди евреев представляется немаловажным открытием. При сопоставлении факторов, вызывающих застенчивость, обнаружились принципиальные различия между евреями и их сверстниками-неевреями. Среди первых меньше тех, кто чувствует себя неловко, находясь в центре внимания малой группы, в ситуациях общения в целом, а также в ситуациях, когда они подвергаются оценке со стороны окружающих. Незнакомцы и представители другого пола не вызывают у евреев такой же застенчивости, как у их сверстников, принадлежащих к тому же общественному классу и имеющих такое же образование.
Опыт личного общения со студентами, друзьями и родственниками еврейской национальности подсказывает, что источником таких различий является культ того, что евреи называют хуцпа. Для англосаксонского стиля мышления это понятие чуждо, и подходящего ему перевода на английский язык нет. Хуцпа может расцениваться как особый вид гордости, побуждающий к действиям, несмотря на опасность оказаться неподготовленным, неспособным или недостаточно опытным. Для еврея хуцпа означает особую смелость, стремление бороться с непредсказуемой судьбой. Многие считают, что само существование государства Израиль есть акт хуцпы. Очень важно, что носитель хуцпы ведет себя так, будто его не заботит вероятность оказаться неправым. В итоге это приводит к тому, что в течение долгосрочного периода человек получает больше вознаграждений за счет того, что действует, не сомневаясь в успехе (если, конечно, он может смириться с краткосрочными неудачами, случающимися, когда он переоценил себя). Обладая хуцпой, вы легко пригласите на танец королеву бала, потребуете повышения по службе и прибавки к жалованью, будете стремиться к более высоким оценкам и более интересной работе, не боясь отказа или неудачи.
