– После того случая Пабло никогда больше не встречался с целителями, также работающими со стеклом, пока не увидел в Интернете наши с Калабиным инициации на стеклах. Он два года следил за нами, следил за нашими успехами, и вот наконец решил пригласить нас к себе для обмена опытом. Перед этим он переговорил с местными курадерос из Кито и из остального Эквадора и получил их одобрение. Те сказали: мол, да, мы хотим встретиться с русскими шаманами и поделиться знаниями. И вот так мы оказались в Эквадоре.
Совместная целительская деятельность российских мастеров йоги и великого эквадорского курадеро
– Пабло эль Москито в Эквадоре почитают как великого целителя и обращаются к нему не иначе как «дон», – отхлебывая горячий чай, продолжил разговор Евгений. – Но пригласил он нас не только с целью обмена сакральными знаниями, но и для участия в одном совместном сеансе исцеления, с использованием сообща всех наработанных методов, ибо больной по медицинским показателям считался полным безнадегой. Мы совместно осмотрели болящего, все обсудили и приняли решение, каким образом нам провести лечение наиболее успешно.
Но сначала два слова о том, где мы собирались работать. Сеансы мы планировали провести как в самом Кито, в доме Пабло эль Москито, так и за его пределами. Сам город расположен практически на экваторе, дневная температура держится круглый год около двадцати пяти градусов тепла, население его примерно два миллиона человек, здания в основном двух-трехэтажные, поэтому его площадь довольно большая. Все, казалось бы, хорошо, но было одно неудобство, непривычное для меня с Калабиным, – аэропорт находится в центре Кито, поэтому там присутствовал постоянный шум от взлетающих и садящихся самолетов. Это мешало сосредоточиться при лечении. Хотя все остальное было прекрасно. Кито расположен в предгорьях, и улицы там уходят в горы, и на них ночью садятся тучи. Вечером, бывало, пьешь на веранде чай, село облако, и ты уже в тумане. Облако посидело, отдохнуло – и снова солнце.
Но основное лечение мы собирались проводить в местечке Папаяхта. Это такой район в горах, который расположен от Кито примерно в сорока минутах езды на машине. Сорок минут в горы, и температура уже семнадцать – двадцать градусов. Съезжаешь вниз в сельву, к берегам рек, впадающих в Амазонку, а там температура держится стабильно уже на тридцати – тридцати пяти градусах. Летают колибри, ползают удавы, ходят огромнейшие зеленые богомолы, саранча и так далее. В этом плане место просто удивительное.
И вот в эту Папаяхту мы и отправились втроем для проведения практики инициации в компании с нашим больным.
Сам район Папаяхты – это место, где в кратерах потухших вулканов разбросаны многочисленные озера. Вообще в Эквадоре около сотни вулканов, и некоторые время от времени действуют, но большинство давно заснуло. В Папаяхте все вулканы спящие. Пока. И там есть места, где из-под земли бьет настоящий кипяток – это раскаленная магма внутри спящего вулкана нагревает воду, и она под давлением в виде пара рвется наружу. И тут же с вершин гор текут холодные реки и ручьи, образованные таянием на них льда.
И в таких местах Папаяхты на озерах делают запруды и таким образом получают бассейны с кипятком, бассейны с прохладной водой и заводи с очень холодной, попросту ледяной водой. Там этих бассейнов целая сеть, за ними следят специальные люди, и это благоустроенная территория. Там меняют воду по мере загрязнения не реже чем раз в сутки, поэтому она там всегда чистая. И водоемы разделяются от небольших до очень значительных, от мелких до глубоких, короче – на любой вкус.
Причем вода во многих бассейнах минерализированная, обладает лечебными свойствами, воздух горный, и там излечиваются от разных болезней, но больше всего – от суставных заболеваний. Мы там, кстати, нашли и даже апробировали метод омоложения, но о результатах пока говорить рано. Вот на эти озера мы и привезли своего тяжелобольного.
– Риши, а с чего вы начинали процесс лечения, какая инициация была первой, а какая главенствующей?
Евгений с пульта включил кондиционер – становилось жарко.
– С чего начинался процесс лечения? – переспросил он. – Вообще сама процедура целительства была довольно сложной и начиналась с включения в процесс самого больного. Во-первых, он сам доставал нужные бутылки, в данном случае все они должны были быть белого цвета. Он их купил, промыл, просушил. Затем при нем эти бутылки мы разбили и приготовили к процедуре нужным образом.
– Послушай, Евгений, а не сыграл ли какую-то роль в исцелении некий психологический эффект, когда этот ваш больной занимался отбором и приобретением бутылок? – перебил я риши.
– Разумеется, но не только психологический. Мы потом, в разделе, посвященном стеклохождению, разберем эту тему отдельно. Ну а вообще все процедуры по изгнанию болезни начались еще без нашей помощи, в Кито с одним Пабло, и все они, заметь, Николай, были многократно инициированы стеклом.
Сначала из горлышек бутылок Пабло сделал специальное ожерелье – горлышки были нанизаны на проволоку – получилось нечто вроде тернового венка. И он надевался больному на голову, а самого его Павел ставил или клал на стекла и проводил определенный ритуал. При этом интересно было отношение самого курадеро к болезни – он считал ее живой сущностью, и для него было два варианта избавления от нее – изгнать или убить. Иногда не получается что-то одно, тогда лучше делать другое, иногда делают все вместе – все зависит от конкретной болезни и результатов по лечению. Но здесь еще, знаешь, многое зависит от самого человека, ведь по понятиям курадерос – вылечить можно любую болезнь, но не любого человека.
– Как это понять?
Евгений почесал подбородок и смерил меня долгим, недоверчивым взглядом, очевидно полагая, что ответ я должен знать сам.
– Шаманы Южной Америки считают, что есть самоприобретенные болезни – они поддаются излечению, – ответил он в конце концов. – А есть ниспосланные свыше как наказание за неправедную жизнь, и с ними всегда проблемы.
– Ладно, валяй дальше про Пабло, – сказал я, убедившись, что его ответ не расходится с моим собственным мнением.
– Так вот, Пабло сначала высасывал из больного саму болезнь – кстати, это тоже непосредственно связано с инициацией стеклом.
– Каким же образом?
– Сначала делается специальная отсосная бутылка. То есть берется обычная длинная бутылка синего либо зеленого цвета, низ бутылки обматывается одним витком пропитанной маслом веревки, после чего веревка поджигается. Немного погодя она подставляется под холодную воду, и донышко отваливается. После чего на горлышке бутылки завязывают специальную ритуальную ленту – и бутылка для отсоса болезни готова.
Затем для ритуала исцеления готовят больного. Для этого на его голову надевают специальную ритуальную маску, чтобы, когда позже болезнь из человека выйдет, она его не узнала и не вернулась назад. Затем его кладут на стекла и двумя мачете отсекают от него дурные привязки, то есть места входа болезни. Далее берется арбуз, разрубается пополам, середина вырезается и выбрасывается, потом берется свежий горох или кукуруза, а также очищенные зубчики чеснока. Потом один зубчик бросают в арбуз. Этот зубчик в дальнейшем служит как бы приманкой и зовется мамой-свинкой, в то время как горох или кукуруза являются по отношению к этой маме как бы поросятами.
