С этой точки зрения бессмысленно, например, выводить природу (сущность), онтологические характеристики человека только из труда-деятельности, так как труд, вне общественных форм жизни человека и объемлющих ее форм сознания, оказывается абстрактной, беспредметной активностью, присущей всему живому. Даже в своей сугубо индивидуальной форме социальность и осознанность деятельности обнаруживают себя в способах действия, мышления, отношений, которые не являются изобретением отдельного индивида, а оказываются уже освоенными способностями других людей. Конечно, все эти способности, так или иначе, уже отложились и фиксировались в предметах культуры, в устоявшихся сценариях жизнедеятельности (обрядах, обычаях, ритуалах), в орудиях и механизмах, в языке и др., но вне человеческой общности они остаются всего лишь «сырой материей», неудобоваримыми – как, например, для животных – обстоятельствами их жизнедеятельности.
Отметим здесь одно существенное обстоятельство как предмет особого осмысления читателем психологии человека. Принимая и понимая, что человек рождается не в пустое пространство физического вакуума, а в уже обжитой и опознанный мир, который задан в своей действительности определенной культурой, типом цивилизации, мы должны задаться вопросом, а что же является сердцевиной, квинтэссенцией той или иной культуры?
Наше позиционное утверждение состоит в том, что мы (по крайней мере, авторы) принадлежим европейской – христианской по существу – культуре, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Достаточно раскрыть книгу Бытия Ветхого Завета, прочитать ее первые главы, чтобы увидеть, что заданные нами основания жизни человека в этом мире не плод наших досужих измышлений.
Начнем по порядку. «И взял Господь Бог человека (которого создал) и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить» (Быт 2. 15). Затем: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; создадим ему помощника, соответственного ему» (Быт 2. 18). И далее: «Господь Бог создал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел (их) к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт 2. 19).
Совершенно очевидно, что все три основания бытия человека (деятельность, общность, сознание) были заданы Господом сразу же, еще в райском состоянии Адама, и эти основания никогда не отменялись. Однако после духовной катастрофы Адама и Евы, после грехопадения Господь сказал: «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт 3. 19).
Есть все основания считать, что фундаментальным и первичным онтологическим основанием европейской культуры является деятельностный способ бытия человека. Два других основания являются дополнительными для нашей культуры. Мы действием понимаем, действием объясняем и действием обустраиваем свой Мир. Существуют другие культуры, где первичным основанием их являются другие способы бытия человека. Но их анализ не входит в задачи нашего рассмотрения.
Следует особо подчеркнуть, что все используемые нами категории – субъективность, общность, сознание, деятельность, событийность, развитие, образование и др. – и в данной книге, и в последующих – имеют прежде всего антропологический статус, а не узкий, хотя и неотменяемый, философский, социологический или психолого-педагогический смысл.
Глава 1. Деятельность как онтологическое основание бытия человека
1.1. Деятельностное бытие человека
Многомерность категории «деятельность». Деятельностный подход в психологии. Психологическое строение деятельности. Психологические особенности освоения деятельности
Многомерность категории «деятельность»
В современном человекознании категория деятельности играет ключевую, методологически центральную роль, поскольку с ее помощью делаются попытки дать универсальную характеристику либо всего человеческого мира – в классической немецкой и марксистской философии, либо внутреннего мира конкретного человека – по преимуществу в советской психологии. В любом случае категория деятельности возводится в ранг всеобщих, предельных абстракций, которые, по словам Э.Г. Юдина, «соединяют в себе эмпирическую достоверность с теоретической глубиной и методологической конструктивностью»
[54]
.
Однако именно эта содержательная неоднозначность категории деятельности порождает множественность ее интерпретаций, смешение философского, методологического и собственно психологического планов анализа, неразличение специфики проблем, решаемых на каждом из этих планов, а соответственно неразличение и специфики средств их решения. Так, до сих пор недостаточно определен понятийный статус целого ряда терминов, близких к понятию «деятельность»: например, «жизнедеятельность», «поведение», «работа», «труд», «занятие», «практика», «дело» и др. Все эти слова широко используются при характеристике человеческой реальности, но при этом само слово «деятельность» фактически оказывается лишь общим именем разнородных форм человеческой активности.
В контексте собственно научного познания можно выделить как минимум пять разнородных толкований данной категории, которые Э.Г. Юдин рассматривает в качестве ее основных функций, определяя деятельность как:
– объяснительный принцип – понятие, выражающее универсальное основание человеческого мира;
– предмет научного изучения, т. е. нечто расчленяемое и воспроизводимое в теоретической картине определенной научной дисциплины (социологии, психологии, педагогике, лингвистике и др.);
– предмет управления – то, что подлежит организации в систему функционирования и (или) развития;
– предмет проектирования, т. е. выявление и разработка способов и условий реализации определенных (новых) видов деятельности;
– ценность, т. е. ее место и смысл в различных системах культуры
[55]
.
По словам Э.Г. Юдина, этот перечень не исчерпывает весь список возможных функций; важно было показать различие предметных содержаний, стоящих за каждой из них, их взаимосвязь, а главное – их очевидную разновременность появления на исторической сцене в качестве особых объектов теоретического анализа.
Понятно, что вырабатываемые для разных объектов, при разных исследовательских позициях представления о деятельности (каждое из которых может быть вполне научно обоснованным) необходимо было синтезировать в целостное и непротиворечивое представление о «деятельности вообще», а соответственно перейти к построению общей теории деятельности, что в качестве генеральной задачи ставил перед собой Г.П. Щедровицкий
[56]
. Однако опыт рационального изучения деятельности в качестве специфического целостного объекта хотя и позволил выявить целый ряд его структурных характеристик, но сегодня они предстают в виде двух непересекающихся, параллельных рядов: структур массовой деятельности (в форме различных социальных производств) и структур частной деятельности отдельного индивида.
