Наутро Лаура чувствовала себя отвратительно. Как будто ночью ни на минуту не сомкнула глаз. За завтраком она сидела бледная, с пустыми глазами. Молча жевала, сама не зная что, а от первого глотка какао ее чуть не стошнило.
Мысли постоянно возвращались к отцу. Она вспоминала, как он стоял у нее в комнате, с искаженным от боли лицом, а потом вдруг исчез, и она теперь не знает ни где его искать, ни как все это объяснить.
Но так ведь не бывает, чтобы человек взял и растворился в воздухе! Этого просто не может быть!
— Послушай, Лаура, все это тебе просто приснилось, — обратился к ней Лукас, с аппетитом уминая бутерброд.
На губах у него сохранились следы красного мармелада, а к подбородку прилипла крошка сыра. Бутерброды с клубничным мармеладом поверх мягкого сыра были его излюбленным блюдом на завтрак.
— Это был только сон, — повторил он с набитым ртом. — Прецизионно! Точно так же, как и вчерашняя история с рыцарем и кубком!
— С каким еще кубком? — поинтересовалась Заэль.
Лаура пропустила вопрос мачехи мимо ушей и упрямо замотала головой:
— Ничего подобного. Никакой не сон.
Она была в этом абсолютно уверена. Будь это просто сон, медальон остался бы на прежнем месте. А его там нет. Он бесследно исчез.
— Папа был ночью у меня в комнате, — продолжала настаивать Лаура, — я это точно знаю.
Заэль опустила на стол чашку с кофе и посмотрела на девочку с состраданием.
— Бедная моя девочка! — проговорила мачеха таким жалостливо-плаксивым голосом, как будто разговаривала с трехлетним ребенком.
Лаура терпеть не могла этот тон. Ей начинало казаться, что она маленькая, глупенькая и ее никто не воспринимает всерьез. Она бросила на мачеху негодующий взгляд, но Заэль не обратила на него никакого внимания.
— Ты же прекрасно знаешь, что этого быть не могло, — продолжала она в том же духе. — А значит, тебе все это приснилось. Ты так часто представляла себе в мечтах сцену возвращения отца, что эта картина просто засела у тебя в подсознании, и ты теперь внушаешь себе, что это произошло на самом деле.
— Ерунда! — Лаура начинала терять терпение. — Можно подумать, я сама не знаю, что я видела, а что нет!
Заэль ничуть не смутилась:
— С точки зрения человеческой психологии это легко объяснимо. Во-первых, ты, что вполне естественно, всегда мечтала о том, чтобы отец вернулся. А во-вторых, у тебя, как и у твоего брата, чрезмерно развито воображение, в чем отчасти виноват и сам Мариус, который буквально с пеленок пичкал вас своими сказочками, историями и легендами!
— Может быть, ему следовало читать нам перед сном экономические новости? — мрачно поинтересовалась Лаура.
— Это было бы гораздо полезнее, — убежденно ответила Заэль. — Чем раньше дети начинают привыкать к суровой правде жизни, тем лучше. А от ваших сказочек да побасенок, к сожалению, мало пользы.
Лаура скроила постную физиономию и посмотрела на Лукаса. У него между бровей появились морщинки. Но ни один из них не проронил ни слова. Им было прекрасно известно, что это бесполезно.
— А в-третьих… — продолжала Заэль, и в голосе у нее послышались слезливые нотки, — в-третьих, ты, конечно, очень переживаешь и никак не можешь смириться с тем, что каш дорогой, горячо любимый Мариус смылся, бросив жену и детей на произвол судьбы!
Лаура вскочила. Ее чашка затряслась, и какао расплескалось по столу.
— Папа нас не бросил! — в ярости закричала она. — Ты прекрасно знаешь, что он нас не бросал. И никакой это был не сон, я видела его своими собственными глазами!
Заэль закатила глаза:
— Сядь, пожалуйста, на место и успокойся.
Лаура села, глубоко вздохнула и посмотрела на Лукаса, надеясь найти в нем поддержку. Но Лукас старался не встречаться с ней глазами — он ей не верит, она уже давно это поняла.
— Папа жив, — сказала Лаура тихо. — Только он почему-то не может вернуться. Поверьте.
— Ты выдаешь желаемое за действительное, — завела Заэль старую пластинку. — Это всего лишь игра твоего больного воображения. Мариус сбежал, вот и все. Все уже смирились, кроме тебя.
— Нет, не сбежал, — ответила Лаура, изо всех сил стараясь оставаться спокойной. — И я это докажу, можешь быть уверена, докажу.
— Что ты говоришь? — ехидно заметила Заэль. — Даже полиции не удалось найти никаких следов, и детектив, которого я наняла, не смог обнаружить ровным счетом ничего. Никакого, даже самого ничтожного намека. Ни единой зацепки. И теперь ты собираешься одна распутать эту головоломку? Не слишком ли много ты на себя берешь, деточка?
Лаура сощурила глаза и наградила Заэль полным ненависти и презрения взглядом.
— Если бы ты любила папу так же, как я, ты бы мне верила, — процедила она сквозь зубы.
Заэль с такой силой ударила ладонью по столу, что посуда на нем подпрыгнула и затряслась.
— Ну это уж слишком! — закричала она на падчерицу сорвавшимся от волнения голосом. — Ты думаешь иногда, что говоришь?
Глаза ее влажно заблестели, казалось, из них вот-вот хлынут потоки слез. Она опустила руку в карман, достала оттуда бумажную салфетку и шумно высморкалась.
Все трое молчали.
Было слышно, как бьется об оконное стекло муха, звук радио за спиной вдруг стал невыносимо громким. Заэль машинально кусала тост. Лукас тоже продолжал жевать бутерброд с мягким сыром и клубничным мармеладом.
Лаура взяла ложку и принялась за хлопья. Ей они даже неожиданно показались вкусными.
— А еще он сказал, что я родилась под Знаком Тринадцати, — упрямо продолжала Лаура в тишине. — И что я одна из стражей Света, и что у меня особая миссия.
— Что еще за стражи Света? — удивленно спросил Лукас. — И какая еще миссия?
— Не знаю, — пожала плечами Лаура. — Об этом я должна спросить у профессора Моргенштерна, так он сказал.
— Ну конечно, кого же еще! — прыснула со смеху Заэль. — Профессор Аврелиус Моргенштерн такой же фантазер, как и твой отец. А то еще и почище! Не пойму только, как это старого ротозея до сих пор не сняли с должности директора интерната? Загадка, и только! И как он до сих пор не развалил весь интернат, тоже ума не приложу!
Лаура промолчала. Она не понимала, за что мачеха ненавидит профессора и почему постоянно говорит о нем гадости. Но сейчас был не самый подходящий момент это выяснять.
— Послушай моего доброго совета, Лаура, — снова обратилась к ней Заэль, — оставь свои глупости и займись чем-нибудь серьезным. Чтением, например, или… — Внезапно она замолчала и хлопнула себя ладонью по лбу. — О господи, совсем забыла! — С этими словами она вскочила и выбежала из кухни.
Вскоре снова появилась в дверях с двумя плоскими нарядными свертками в руках и протянула их Лауре.
