Наконец он нарушил молчание:
— Одно знаю точно: если бы мне кто-нибудь рассказал такую историю, я бы принял его за сумасшедшего! — Потом, повинуясь внезапному импульсу, резко повернулся к Лауре. — Может быть, объяснишь нам, что тут происходит?
Лаура внимательно посмотрела на брата. «Неужели он что-то заподозрил? Что-то заметил? Не лучше ли будет воспользоваться случаем и все ему рассказать? И Кае тоже?» Она подняла глаза на друзей. Они смотрели на нее, и лица у них были очень серьезные.
— Что ты молчишь? Я тебя спрашиваю! — не отставал Лукас.
— Э-хм. — Лаура как можно спокойнее пожала плечами. — А я что, знаю?
Скептические морщинки на лбу у Лукаса стали еще заметнее. Он не верил сестре. Наверное, подозревал, что она что-то скрывает. Нужно было срочно выкручиваться.
— Э-э-э… как ты думаешь, может быть, Альбин Эллеркинг прибежал на крик ворон?
Лукас кивнул:
— Вполне вероятно. Сейчас мне даже кажется, что именно так и было. Иначе как объяснить его внезапное появление?
— Вот именно, — согласилась Кая. — Что ему делать в Мертвом лесу?
Лаура молчала, задумчиво покусывая нижнюю губу. Потом вдруг спросила брата:
— Как ты думаешь, вороны по ночам спят?
— Думаю, да. Если мне не изменяет память, тип corvus corone corone, называемый в обиходе воронами, не относится к ночным животным! Из чего можно сделать вывод, что по ночам они скорее всего спят.
Кая в недоумении посмотрела на Лауру:
— А почему тебя это интересует?
— Понимаешь, — задумчиво проговорила Лаура, — если вороны по ночам действительно спят, то тогда надо идти туда ночью, чтобы они нас не заметили.
Кая посмотрела на Лауру так, как будто опять увидела привидение.
— С ума сошла! — закричала она. — Чтобы я опять пошла туда! Да еще среди ночи! И не думай!
Лаура не отвечала. Спокойно и серьезно смотрела она подруге прямо в лицо. Той все стало ясно.
— О нет! — жалобно простонала Кая. — Мне еще пока жить не надоело!
Лаура продолжала молчать. Тогда заговорил Лукас:
— Кая совершенно права. Не забывай, Альбин Эллеркинг может настучать на нас доктору Шварцу, и тогда всем нам не поздоровится. Кроме того, я не вижу никакого смысла нарываться на неприятности.
— Подумаешь! — презрительно фыркнула Лаура. — Ну заложит он нас дирексу, и что? Все равно ничего не будет!
— На первый раз, может быть, и простят, — спокойно возразил Лукас, — а во второй уже вряд ли. Тогда у директора будут все основания прибегнуть к самому строгому наказанию, вплоть до исключения из интерната. Ты этого хочешь?
Лаура исподлобья смотрела на брата. Лукас, как всегда, был прав. Ведь новоиспеченный директор строго-настрого запретил ученикам приближаться к старому склепу. И если Эллеркинг их выдаст, то на поблажки рассчитывать нечего. Наоборот, можно не сомневаться, что доктор Шварц придумает для Лауры самое жестокое наказание, какое только возможно. С другой стороны, она обязательно должна проникнуть в гробницу. У нее просто нет выбора.
Лукас, казалось, заметил, что его аргументы не переубедили сестру:
— Пока мы не выясним, в чем там дело, это слишком опасно, понимаешь? И насколько бы ценной ни была та вещь, которую ты ищешь, я все-таки не думаю, что она настолько ценна, чтобы рисковать ради нее головой.
Лаура изменилась в лице.
— Да что ты понимаешь! — закричала она. — Чтобы вернуть папу, я готова рисковать всем, чем угодно! Понятно?! Всем!
О господи, что она наделала! Этого ни за что нельзя было говорить. Лаура поперхнулась и прикусила язык.
Несколько секунд Лукас растерянно моргал, потом в упор посмотрел на сестру и сурово спросил:
— Папа? А какое отношение ко всему этому имеет папа?
Лаура проклинала себя за несдержанность. Глупо! Зачем было это говорить? Ясно же, что теперь Лукас не отстанет с вопросами.
Она подошла к брату, положила ему руку на плечо и доверительно посмотрела в глаза.
— Пожалуйста, ни о чем не спрашивай, — тихо попросила она. — Поверь мне на слово. Хорошо?
Случилось странное: Лукас каким-то непостижимым образом почувствовал, что у сестры действительно есть серьезные основания ничего ему не рассказывать. Ведь обычно от него было не отвязаться. Он приставал и приставал со своими вопросами до тех пор, пока не получал удовлетворяющий его ответ. Но на этот раз он только кивнул.
— Ну хорошо, — сказал он тихо, — как хочешь.
Лаура благодарно ему улыбнулась. Затем лицо ее снова посерьезнело.
— Должен же быть какой-то способ незаметно пробраться в гробницу.
Кая пожала плечами. А Лукаса, казалось, вдруг осенила идея.
— И он есть, — сказал он.
— Правда?
Лаура в ожидании смотрела на брата — но его лицо вдруг растянулось в широкой, довольной улыбке.
— Нет ничего проще. Нам просто нужно стать невидимками, вот и все!
Лаура в сердцах толкнула его в бок:
— Ха-ха, очень смеш…
А ведь он прав!
Как же она раньше не догадалась? Это был единственный выход! Вот, оказывается, что имел в виду папа.
Лицо Лауры радостно просияло.
— Молодец, Лукас! — сказала она. — Это наш шанс! Идемте скорее в библиотеку!
— Но… но… — неуверенным голосом пролепетала Кая. — Она же закрыта!
— Ну и что? — Глаза Лауры лукаво заблестели. — Идем скорей!
14
Змея
Наступившая ночь окутала замок Равенштайн черным плащом. Взошла луна, и ее серебряный серп повис в темном небе над парком. Только далеко на востоке все еще виднелась тоненькая полоска розоватого отсвета вечерней зари. Но Лауре, Лукасу и Кае было некогда любоваться закатом.
Тесно прижавшись друг к другу, они сидели, спрятавшись за стволом огромного дуба, в парке. Их взгляды были прикованы к небольшому домику из серого камня, стоявшему неподалеку под сенью раскидистого бука и наполовину скрытому от них кустами орешника. Домик был совсем маленький — комнаты две-три, не больше. На фасаде виднелись два крошечных окошка. Сквозь витражные стекла, зашторенные аккуратными занавесочками, на улицу падал рассеянный, тусклый свет. С боковой стороны тоже находилось маленькое оконце и еще невысокая, но массивная деревянная дверь. Двускатная крыша была покрыта шифером. Из печной трубы струился легкий дымок, растворявшийся в темноте ночного неба.
Во времена Раймара фон Равенштайна в этом домике жил священник. Правда, недолго. Потому что, как только он осмелился сделать своему господину замечание по поводу его небогоугодного поведения, палачу в тот же день пришлось взяться за топор. За долгие годы домик сменил немало хозяев, но на протяжении последних лет он принадлежал Аттиле Мордуку, завхозу интерната.
