Таркана это открытие ошеломило.
— И знаешь почему? — продолжал Марун. — А потому, что именно с этой стороны им совершенно негде укрыться, так что мы заметим их еще издалека, вот почему!
— Так, значит, — растерянно проговорил Таркан, — по-твоему, служба здесь — все равно что детская забава? С ней справился бы даже ребенок. Например, Аларик, оруженосец Параваина.
— Нет! — покачал головой Марун. — Эта служба тоже важна. Она помогает тебе и другим молодым рыцарям постепенно привыкнуть к своим обязанностям и стать хорошими стражниками. Я только хотел сказать, что не нужно преувеличивать. Нет никакой нужды постоянно, как филин, таращиться в темноту. Ничего не случится, если ты на минуту присядешь и отдохнешь! Твоим глазам уже давно нужен покой.
Таркан остановился в нерешительности. Он не знал, что ему делать. Хранитель Света доверил им свою жизнь, а Параваин, самый главный из тринадцати Белых рыцарей и командующий лейб-гвардией, вручая новоиспеченным рыцарям мечи, наказал им ни на минуту не ослаблять свою бдительность в борьбе против Темных сил. Ведь силы Тьмы испокон веков враждуют с силами Света, они во что бы то ни стало хотят уничтожить Добро, чтобы в мире воцарилась Вечная Пустота.
Таркан задумчиво покачал головой. Разве может он допустить, чтобы по его вине врагу удалось проникнуть в Геллиниат?! С другой стороны, рассуждения Маруна тоже вполне разумны, он ведь так давно на этой службе, очень давно, гораздо дольше, чем Таркан!
Таркан еще раз внимательно посмотрел вниз, на равнину, — по-прежнему ничего необычного. Ни тихого шороха. Ни подозрительной тени. Ничего. Он повернулся к товарищу, а тот кивком указал ему на место рядом с собой. Таркан еще какое-то время колебался, но в конце концов сел у стены рядом с Маруном.
— Так-то лучше, — проворчал старик, закрывая глаза, и уже через минуту послышался его тихий, мерный храп.
А Таркан не мог заснуть. Ему было не по себе.
Кастор Дитрих, крепкий шестидесятилетний мужчина, стоял, прислонившись к дверям конюшни. Задумчиво попыхивая трубкой, он наблюдал, как Лаура вытирает сухим полотенцем взмыленного коня. Девочка, как видно, все еще находилась под впечатлением страшного происшествия, о котором только что ему рассказала. Она до сих пор была очень бледна и дрожала, хотя в конюшне было совсем не холодно.
Крестьянин вынул изо рта трубку, выпустил в воздух облако дыма и, качая головой, сказал:
— Не думаю, что тебе это все только привиделось.
Лаура опустила полотенце и посмотрела на него.
— Но тогда как все это объяснить? — растерянно спросила она.
Кастор не отвечал. Он снова зажал зубами трубку и погрузился в свои мысли. Лаура чувствовала пряный аромат крепкого табака, смешанного со знакомыми запахами конюшни. Из соседних стойл доносилось фырканье лошадей, глухое постукивание копыт и хруст свежего сена, которое они жевали, вытаскивая пучками из яслей.
— Как иначе все это объяснить? — чуть не плача, повторила Лаура свой вопрос.
Крестьянин Дитрих прищурил глаза.
— У тебя ведь, кажется, завтра день рождения, так? — спросил он.
— Да, — удивленно ответила Лаура. — Откуда вы знаете?
Кастор загадочно улыбнулся:
— Это не важно. Скоро ты сама все узнаешь. Ведь ты родилась под Знаком Тринадцати.
— Под Знаком Тринадцати? А это что такое?
Кастор Дитрих только покачал головой:
— Терпение, Лаура, терпение. Скоро ты все узнаешь! Поверь мне! — Он подошел к Урагану и ласково потрепал его по холке. — После такой бешеной гонки Ураган, наверное, страшно хочет пить. Налей ему побольше воды и не жалей сена. Он это заслужил! — С этими словами он скрылся за дверью.
Когда Дитрих вышел во двор, уже сгущались сумерки. В лицо ему пахнул холодный зимний ветер. Кастор сосредоточенно повел носом, как животное, учуявшее приближение грозы. Потом посмотрел на небо, где собирались черные тучи. Похоже, к ночи грянет буря. Кастор Дитрих обернулся и через раскрытую дверь конюшни еще раз взглянул на Лауру, добавляющую своему коню сена в ясли.
Он беспокоился за нее, очень беспокоился.
Ветер стих. Облака остановились, полностью закрыв обе луны. На Кальдеры опустилась непроглядная тьма.
На опушке Зеленого леса, от которой до самой крепости Грааля простирались покрытые серебристой травой поля, было тихо. Только изредка слышался тихий шелест листвы исполинских деревьев. В этой тишине вдруг снова раздался жалобный зов свистуна, того, что напугал недавно Таркана. Долго и протяжно звучал он в ночи, пока ему не ответил второй, а затем, но уже еле слышно, третий. Потом снова воцарилась прежняя тишина.
Необычная, навевающая ужас тишина, которую нарушал только приглушенный хрипловатый шепот.
Потом из леса потянулся туман.
Густой и черный, он струился между деревьями и клубами выползал на равнину, постепенно окутывая все кругом. Огромные черные тучи нависли вдруг над равниной, словно темная армия — армия, которая непрерывно росла. Отовсюду слышался шепот. Шепчущие туманы не были редкостью на Авентерре, как и Поющий ветер, и Танцующие тени. Они обитали здесь испокон веков. Но этот Шепчущий туман был все же не совсем похож на своих собратьев — в нем была жизнь, внешне, может быть, пока еще и не заметная, но она была.
Из тумана послышалась команда: «Вперед!» — и густые темные тени поползли по полю к Геллиниату. На расстоянии всего нескольких стрел от крепости они вдруг слились в единый черный поток, который теперь гигантскими волнами почти бесшумно надвигался на крепость.
Еще немного, и он коснется массивной каменной стены Восточной башни.
— Что за глупости! — раздраженно кричала Заэль. — Все это просто выдумки выжившего из ума старика! — продолжала негодовать она, одной рукой наливая в железную миску растительное масло, а другой — нервно сбивая его венчиком. — Под Знаком Тринадцати! И что это, по-твоему, значит? Чушь какая-то! Завтра ведь пятое число, а не тринадцатое. А по гороскопу ты Стрелец. С какой это стати тогда под Знаком Тринадцати? Он сам не знает, что говорит.
Лаура пожала плечами.
— Не знаю, — сказала она, а потом тихо добавила: — Если бы папа был сейчас с нами, он бы наверняка мне все объяснил или хотя бы сказал, где про это написано. — С этими словами девочка повернулась и вышла из кухни.
Заэль метнула ей вслед разъяренный взгляд.
— «Если бы папа был сейчас с нами», — передразнила она падчерицу.
Уже раскрыв рот, чтобы добавить еще что-то, она вдруг смолкла, испуганно уставившись в миску. Бутылка с маслом у нее в руке покрылась инеем, а венчик примерз к краю миски.
