Афродита отошла на пару шагов и занялась приготовлением кофе.
— Мне не хватает счастья. Но вряд ли человек, который сам делает себя несчастным, сможет мне помочь.
Вивиан смотрел на то, как она размешивает сахар в кофе.
— Ты права, — сказал он. — Но я не обещал тебе счастья. И тебя, судя по всему, это устраивает. Иначе бы ты тут не задержалась.
Афродита поставила чашку на стол.
— Я не хочу с тобой ссориться, Вивиан, — сказала она. — Думаю, сейчас тебе будет лучше побыть одному. Я не буду нарушать твой покой.
Адам вот уже минут пять изучал дверь квартиры, на которой значился номер «16», а чуть ниже располагалась табличка с именем жильца: «Вивиан Мори», но стучать или звонить не торопился. По дороге сюда он был уверен в том, что сможет внятно объяснить цель своего визита, но теперь ему так не казалось. Дело было не в том, что стрелки часов приближались к одиннадцати, и вежливый человек счел бы визит в такой час неурочным, а, скорее, в том, что он и не представлял, что скажет хозяину. «Добрый вечер, доктор. Не могли бы вы рассказать мне о вашей пациентке, которая покончила с собой?».
Дождь, который начался пару часов назад, теперь лил как из ведра, и, несмотря на плащ и зонт, Адам промок до нитки. Плащ он держал в руке и переминался с ноги на ногу, больше всего напоминая нерешительного кавалера у дверей дома возлюбленной. И мог бы простоять так еще не пять и не десять минут, если бы дверь не открылась, и на пороге не появилась бы Афродита Вайс.
— Господин Фельдман! — сказала она. — Вы, наверное, к Вивиану. Если ко мне, то я ухожу.
— На улице ливень и ураган. Такая ночь не подходит для прогулок под луной.
Афродита сделала шаг вперед, и Адам посторонился, пропуская ее.
— Не волнуйтесь, господин Фельдман, я не буду много гулять. У меня есть дела поважнее.
И она направилась к дверям лифта, поправив на плече небольшую дорожную сумку.
Адам вошел в прихожую и огляделся. Квартира доктора Мори была довольно скромной для человека с его достатком. Прихожая переходила в узкий коридор, который, в свою очередь, вел в гостиную. Комната была большой, но это можно было заметить разве что внимательно приглядевшись — практически полное отсутствие свободного пространства, достигнутое с помощью удачно расставленной мебели, не создавало ощущения тесноты и придавало обстановке уют. Через гостиную можно было пройти в кухню, а справа Адам заметил лестницу наверх — вероятно, в направлении спальни и других жилых помещений, которые мало интересуют гостей.
Доктор Мори сидел в одном из кресел напротив приоткрытого окна. Выглядел он совсем не таким, каким Адам привык его видеть: бледный, в расстегнутой рубашке, с пусть и не растрепанными, но не аккуратно уложенными волосами. Гостей Вивиан явно не ждал, и Адам почувствовал себя неуютно.
— Вам не спится, господин Фельдман? — заговорил хозяин квартиры.
— Да… можно сказать и так. Но я, похоже, пришел не вовремя.
— Вы правы.
Адам в нерешительности замер посреди комнаты, не зная, что ему следует делать, и что он может сказать.
— Вы плохо себя чувствуете? — спросил он осторожно. — Может… вы хотите воды?
— В правом верхнем ящике моего письменного стола есть шкатулка из черного дерева. Принесите ее, пожалуйста. Кабинет там.
И Вивиан чуть заметно кивнул в нужном направлении.
Адам включил настольную лампу и открыл указанный ящик. Он приподнял бумаги и папки, выложил на стол несколько книг и, наконец, нашел то, что искал. На крышке шкатулки был вырезан герб университета Сорбонны, а чуть ниже можно было прочитать дарственную надпись: «Вивиану Мори. В благодарность за вашу дружбу». Он осторожно взял шкатулку — так, будто в ней лежали сокровища — и вернулся в гостиную.
— Прошу вас, доктор, — сказал он.
— Откройте, будьте добры.
В шкатулке обнаружились три ампулы с желтоватой жидкостью, несколько одноразовых шприцов, пара кусочков ваты и флакон с прозрачным содержимым. Адам поднял голову и недоуменно посмотрел на Вивиана.
— Что это? — спросил он.
— А я-то думал, что вы учили латынь в вашем университете, господин Фельдман, и хотя бы немного умеете читать. Уколы делать, судя по всему, вы тоже не умеете.
— Вы хотите, чтобы я… сделал вам укол?
Адам взял одну из ампул и поднес ее к глазам. Лекции по латыни он помнил смутно, но слово Morphinum было интернациональным. Вивиан поднял руку и поднес ее к лицу гостя — так, чтобы тот заметил, что у него дрожат пальцы.
— Не думаю, что я в состоянии сделать себе укол сам. Вы ломаете ампулу, набираете в шприц лекарство, выпускаете из шприца воздух. Раствор готовить не нужно — лекарство уже разбавлено. Берете нашатырный спирт — вот он, в этом флаконе — и вату. Дезинфицируете и делаете укол.
— Я… я не думаю, что это хорошая идея, доктор. Я сделаю вам больно.
— Вряд ли мне может быть еще больнее, чем сейчас.
Адам набрал морфий в шприц и взял пропитанную нашатырным спиртом вату. Доктор Мори кивнул ему.
— Вы отлично справляетесь.
— Если честно, я до смерти боюсь уколов…
— Я не прошу вас делать укол самому себе. Не будьте идиотом, Адам. Действуйте.
Адам глубоко вздохнул, заставив себя не закрывать глаза, и сделал укол. Кожа поддалась легко, и через пару секунд шприц уже был пуст. Он приложил вату на место укола и достал иглу. Доктор Мори в очередной раз кивнул — на этот раз, одобряюще — и положил голову на спинку кресла.
— Боевое крещение вы прошли успешно — когда я делал укол в первый раз, то нашел вену с третьей попытки. Оставьте меня на несколько минут. Я не хочу, чтобы вы видели меня в таком состоянии.
Адам вернулся в кабинет. При более ярком, чем свет настольной лампы, свете комнату можно было разглядеть лучше. Сначала она показалась гостю большой, но теперь он видел, что это не так. Кабинет был предназначен только для работы — здесь не было ничего, кроме книжных шкафов, письменного стола и трех кресел: одно принадлежало хозяину квартиры, а два других находились с другой стороны стола и предназначались для посетителей, которые, судя по всему, были именно гостями, а не пациентами. По крайней мере, так подумал Адам: комната не выглядела кабинетом психоаналитика, с какой стороны ни посмотри.
«Книжная» часть кабинета удивляла контрастом с «рабочей» частью. Если на письменном столе, освещенном лампой с немного старомодным зеленым абажуром, царил беспорядок — открытые книги, блокнот с выписками, несколько запечатанных писем, пустые конверты, открытки, нож для бумаг, наполовину полная пепельница и большой словарь с медицинскими терминами и множеством разноцветных закладок, то книжные полки являли собой идеал порядка. Книги были расставлены по сериям и по цвету обложек, и, как заметил Адам, приблизившись, в алфавитном порядке. Тут был и каталог со списком книг, каждая из которых была пронумерована. Библиотеке доктора Мори позавидовал бы самый страстный коллекционер — Адам нашел несколько редких экземпляров, которые в свое время отчаялся достать.
