— Неужели вы умеете стрелять?
— С трудом отличаю предохранитель от спускового крючка. Но зато отлично владею скальпелем. И мне очень хотелось бы отрезать вам язык. Я сделал бы это быстро и почти без крови, уверяю вас. Но вы уже сказали то, что сказали, и нет смысла прибегать к насилию.
— Так отдайте мне то, что принадлежит мне. Я люблю ее, вы понимаете?
Сотовый телефон Вивиана нарушил тишину негромким звонком.
— Да? Да, Роберт. Он спустится через пару минут. Я твой должник. — Он улыбнулся. — Пожалуй, парой дежурств на следующей неделе можно будет отделаться. И сытным обедом за мой счет.
Доктор Мори вернул сотовый телефон в карман.
— Вы можете спускаться, — сказал он. — Мой коллега ждет вас. Выходите из дома и спускайтесь во двор, его машина стоит рядом со стоянкой. Черная «вольво».
— Наверное, я должен поблагодарить вас, доктор. Не знаю, как вы владеете скальпелем — к сожалению или к счастью, мне не удалось этого узнать — но заштопали вы меня профессионально.
— Идите, господин Тейлор. И сделайте мне одолжение: если вас кто-нибудь подстрелит еще раз — с вашей работой такое может случиться — обращайтесь сразу в приемный покой.
Сидевшая в кресле Афродита поднялась навстречу Вивиану и Нику. Доктор Мори кивнул на прощание братьям Тейлор, и они вышли из квартиры, прикрыв за собой дверь.
— Ты поужинаешь, выпьешь чаю или пойдешь спать? — Не услышав ответа, Афродита посмотрела на Вивиана. — Ты со мной не разговариваешь?
— Эта татуировка у него на шее и твоя — это один и тот же трафарет?
Афродита поджала губы.
— Нет. Просто одинаковый рисунок.
— Скажи мне, это правда?
— О чем ты?
— Не задавай вопросов, просто ответь мне. Это правда?
— Послушай, Вивиан, это разговор не на пять минут и даже не на полчаса. И это слишком запутанная история, чтобы…
Он покачал головой и отмахнулся.
— Господи, Дита, я так и знал, что ты ответишь такими словами.
— Я все объясню. Но завтра тебе рано вставать, не думаю, что ночной разговор — это хорошая идея.
— Правильно. Потому что я не хочу об этом говорить. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
Афродита сложила руки в умоляющем жесте.
— Мне не нравится, когда ты говоришь в таком тоне, — сказала она. — Этот тон означает, что ты ничего не понимаешь, но уже сделал выводы и принял решение. И уверен, что прав.
— Я скажу тебе, в чем я уверен. Точнее, в чем я был уверен до сегодняшнего дня. Я был уверен в том, что ты хорошо меня знаешь. И не менее хорошо знаешь, что я могу простить все, кроме лжи. Я простил тебе всех мужчин и всех женщин, которые у тебя были. Я простил тебе твое прошлое. Я прощаю тебе даже то, что ты не ночуешь дома два раза в неделю, хотя мы с тобой договаривались о другом. Но этого я тебе не прощу.
— Вивиан, иди спать. Мы поговорим завтра.
— Почему ты не сказала мне, что это был его ребенок?
— Что бы это изменило?
— Это ничего бы не изменило. Я хочу знать, почему ты мне солгала.
Она подошла к столу, взяла стакан с водой и сделала пару глотков.
— Потому что это прозвучало бы по-идиотски. Я замужем, но беременна от другого, и сейчас я потеряла и ребенка, и мужа, но до сих пор люблю своего любовника. Тебе не кажется, что это напоминает мелодраму?
— Ты права. Почему ты не сказала мне про своего любовника, которого ты до сих пор любишь? И почему ты четыре года спала с ним, живя со мной в одной квартире, но и словом не обмолвилось о том, как на самом деле обстоят дела? Тебя волнуют только мои деньги? Машина, кредитная карточка, одежда, косметика, университет, ночные клубы, наркотики, закрытые вечеринки. Если тебя волнует что-то еще, то почему бы тебе не выбрать кого-то одного, его или меня, и никого не обманывать?
Афродита смотрела на него, но заговаривать не торопилась.
— Правильно, помолчи. Хотя… знаешь, что? Уходи, Дита. Я не хочу тебя видеть.
— Я не верю своим ушам. Ты выгоняешь меня из дома?
— Я прошу тебя, Дита. Просто уходи. Возвращайся тогда, когда примешь решение. Но я не гарантирую, что тебе здесь будут рады так же, как сейчас.
Адам поднялся из-за стола и потянулся, расправляя спину. Встреча с редактором была перенесена на конец недели, и свободный вечер он посвятил новой рукописи. Результат четырехчасовой работы был сохранен и отправлен в надлежащую папку на компьютере. Теперь на экране мелькал чудной узор на темном фоне, в колонках негромко играли «Deep Purple», а на часах было начало второго. Адам сел на подоконник и посмотрел в открытое окно. Ночь выдалась холодной. Недавно закончившаяся гроза оставила после себя только шелест дождя — идеальный аккомпанемент для ночных посиделок с чашкой чая и хорошей книгой, особенно если есть любимое кресло и теплый плед.
Адам бросил взгляд вниз, на темную мостовую. Он жил в спокойном районе, который находился в отдалении от центра, и, если в центре редко бывало по-настоящему шумно, то на этих улочках постоянно царило спокойствие. В этой квартире Адам жил давно — он снял ее еще тогда, когда вернулся из Англии. Тогда он временно жил у друзей и подыскивал подходящее жилье. В средствах он ограничен не был, и поэтому квартиру мог выбрать любую, но выбирал придирчиво. Когда один из приятелей Адама познакомил его с хозяйкой его теперешнего дома, и он впервые вошел в квартиру, его будто ударило током. До этого он никогда не испытывал подобных ощущений — каждый уголок этой квартиры казался ему таким родным, будто он прожил тут всю жизнь. Хозяйка, увидев хорошо одетого джентльмена, попросила приличную плату, но Адаму было все равно, и он согласился. Приятель многозначительно покрутил пальцем у виска, а хозяйка осталась довольна. То же самое можно было сказать и про Адама.
В квартире был сделан ремонт, старую мебель сменили на новую (в последний момент хозяйку замучила совесть, и она предложила разделить расходы, но Адам отказался), а большую комнату разделили пополам. Теперь в квартире, помимо небольшой спальни, гостиной, кухни и ванной, был еще и кабинет. На балконе (непропорционально большом относительно площади квартиры, всегда думал Адам) появился столик с двумя стульями, где было очень уютно пить кофе по утрам и беседовать с друзьями по вечерам. Ванная была вычищена и теперь не напоминала ванну из рассказов про дома с привидениями. Из кладовки достали старый хлам, и теперь в ней хранились зимние вещи летом и, соответственно, летние вещи зимой.
Особой достопримечательностью квартиры были окна. Точнее, даже не окна, а подоконники. На них было удобно сидеть и изучать то, что происходит внизу. Адаму пришлись по душе такие посиделки. Особой прелестью они отличались по ночам. Ночью мостовая не отличалась от тех мостовых, которые описывают в романах про вампиров. Порой Адаму казалось, что он даже видит их тени — вон они, в темных плащах, бродят по улицам и ищут жертв… чтобы поужинать. Точнее, позавтракать, если принять во внимание их режим дня.
