Размышляя об этой истории, я ловил себя на мысли, что испытываю смешанные чувства и не могу охарактеризовать свое отношение к Изольде. Если бы у меня кто-то спросил прямо, кем она для меня была, ответа на этот вопрос я бы не дал. Но после того как я увидел ее тогда, у меня внутри будто поселилось маленькое злобное существо, которое двадцать четыре часа в сутки убеждало меня в необходимости навестить ее еще раз. Теперь Изольда занимала почти все мои мысли. Мысли эти были разными, от светлых до самых жутких. И я решил, что единственный способ избавиться от них хотя бы на пару дней — увидеть ее. Никакой логики в этом суждении не было, но я привык к тому, что в последнее время в моей жизни отсутствует здравый смысл.
Дворецкий узнал меня. Он улыбнулся и пригласил войти.
— Доброе утро, доктор, — сказал он. — Госпожа еще не встала, но я спрошу, сможет ли она вас принять. Я могу предложить вам кофе?
— Нет, большое спасибо. Кофе я уже пил.
Дворецкий ушел и вернулся минут через пять с положительным ответом. «Да, госпожа сможет меня принять».
— Я провожу вас в спальню, — закончил он. — Пожалуйста, следуйте за мной.
Я последовал за дворецким по лестнице, размышляя о том, что спальня — это довольно-таки нестандартное место для приема гостей, пусть и бывших любовников. А заодно и о том, нравится ли мне тот факт, что меня решили принять именно так. Хотя, что ни говори, все лучше, чем готичный кабинет.
Спальня Изольды, к моей радости, оказалась светлой и уютной. Тут преобладали оттенки синего, которые визуально расширяли помещение. Ничего лишнего: кровать, уголок для чтения (столик, два стула по бокам и большой торшер на полу), заставленные свечами углы, большое зеркало и две двери в другие комнаты. Одна из них была приоткрыта, и оттуда вместе с влажными парами почти неощутимо доносился запах ванили — ванная. Вторая была закрыта, но, зная Изольду, не составляло труда догадаться о ее предназначении: гардеробная.
Хозяйка спальни сидела на кровати и изучала свое отражение в небольшом зеркале. Теперь на ней не было ни вуали, ни перчаток, ни закрытого платья. На ней вообще ничего не было, и, казалось, это ее не смущает — она не отвлеклась от своего занятия даже тогда, когда дворецкий сообщил ей, что он привел гостя.
— Спасибо, Роджер, — сказала она. — Ты можешь идти.
Лицо Изольды выглядело очень свежим, хотя на нем не было макияжа — это бросилось мне в глаза в первую очередь. Я помнил, как она выглядела без косметики, и, конечно же, не мог сказать, что это было лицо старухи, но, несмотря на старания пластического хирурга, я бы дал ей сорок — как бы хорошо женщина ни ухаживала за собой, природа берет свое. Сейчас ей с трудом можно было дать тридцать. Ее кожа будто светилась изнутри, не имела той болезненной бледности и вялости, которая была свойственна ей раньше, пусть и не проявлялась так сильно. Она выглядела молодой женщиной, но вместе с тем сохранила ту красоту, которая свойственна тем дамам, которым уже исполнилось сорок: завершенность линий, гармонию. Будто сама природа остановилась и запечатлела это явление для того, чтобы им любовались.
— Привет, Вивиан, — поздоровалась Изольда. — Присаживайся. Как ты поживаешь?
— Бывало и лучше. — Я занял невысокий стул — один из трех, стоявших у кровати. — Ты отлично выглядишь. Неужели в тот вечер ты отдала предпочтение такому странному наряду потому, что не хотела меня искушать?
— Ты принадлежишь к числу тех мужчин, которые увидят все, что нужно, несмотря на наряды. — Она, по-прежнему глядя в зеркало, потрепала волосы, свободно лежавшие на плечах. — Зачем ты пришел?
— Мне хотелось тебя увидеть.
Изольда отложила зеркало и посмотрела на меня с улыбкой.
— Ну, вот, ты меня увидел. Это все? Меня ждет утренняя ванна. Хочешь мне помочь?
Я не ответил. Изольда обхватила руками колени и посмотрела в окно.
— Ты заявился в раннюю рань, сказал, что хочешь меня увидеть, говоришь, что я отлично выгляжу, бесстыдно на меня пялишься, но как воды в рот набрал, — подытожила она. — Может, ты приболел? Твое поведение кажется мне странным. Нет, это я не о том, что ты делаешь мне комплименты и так на меня смотришь. Это я о том, что ты молчишь.
— Да, наверное, ты права, — ответил я, поднимаясь и делая пару шагов к ней. — Болен я давно, и думал, что моя болезнь закончилась, но в тот вечер, когда я к тебе пришел, я понял, что это не так.
Изольда спокойно смотрела на меня, чуть склонив голову на бок. Я подумал о том, что это на самом деле напоминает болезнь. Эта женщина обладала животной притягательностью. Она ощущалась даже тогда, когда она сидела передо мной, и я не видел ни миллиметра ее кожи, с трудом мог разглядеть прическу и цвет волос. Это было похоже даже не на болезнь, а на наваждение, которому невозможно было сопротивляться.
— Твои родители ошиблись, когда давали тебе имя, — сказал я. — Тебя нужно было назвать Лилит. Вот что хорошо отражало бы твою сущность.
— Значит, вот как зовут женщину из твоих эротических фантазий?
Мне хотелось сделать ей больно. Хотелось, чтобы она царапала мою спину, кричала мое имя и умоляла меня не останавливаться. Так, как это было раньше.
— Если бы я знал, что ты мне принесешь, я бы никогда к тебе не приближался.
— Не обманывай, Вивиан. Мы оба знаем, что это не так.
Я прикоснулся пальцами к ее губам. Мне показалось, что ее кожа мертвенно холодна, но всего лишь на секунду — ее шею и щеки залил нежный румянец, и она потянулась ко мне.
— Мне так хотелось, чтобы сначала это было именно с тобой, — сказала она. — Так хотелось…
Она сжала мою руку.
— Ты понимаешь меня?
— Нет, — ответил я. — Но мне уже не нужен смысл.
— Скажи, ты когда-нибудь спал с девственницей?
Я ответил не сразу. Сейчас вместо того, чтобы восстанавливать в памяти ощущения, я впал в сонное забытье, и мне было не до вопросов. Изольда лежала рядом, одной рукой подперев голову, а другой поглаживая меня по плечу. В ожидании ответа она начала рассеянно водить пальцем по моей груди. Это почему-то всегда ассоциировалось у меня с поведением дам, только что расставшихся с невинностью.
— Да. Только давай не будем обсуждать мою первую женщину.
— Ты у нее тоже был первым? Какой ужас.
— Это очень точно описывает мой первый опыт.
Изольда рассмеялась и откинулась на подушки.
— О твоей первой женщине мы говорить не будем, — сказала она. — Давай обсудим другую женщину, у которой ты был первым. Что это за ощущения?
— Так узко, что хочется умереть от удовольствия. А заодно и от осознания того факта, что с этой женщиной такого больше не повторится. Хотя то, что и другой мужчина не почувствует то же самое с этой женщиной, радует.
Она закурила и поставила на покрывало пепельницу.
