— И Саймоном, — добавила я.
Мама недовольно поморщилась.
— Ох, это вообще странное создание, не понимаю, где ты его нашла. — Она взяла мою руку. — Запомни, Изольда. Женщина должна быть с тем мужчиной, который видит в ней богиню и делает все для того, чтобы она это поняла. А не с тем, кто знает только миссионерскую позу, выключает в спальне свет перед тем, как заняться любовью, и бледнеет от страха, когда ему нужно сказать тебе о своих чувствах. Ты меня поняла?
— Поняла. А теперь давай поговорим о тебе.
— Но потом мы вернемся к этой теме, — сказала мама тоном, не терпящим возражений.
— Хорошо, — смилостивилась я. — Доктор сказал мне, что ты согласилась на операцию.
Мама задумчиво потерла переносицу.
— Да. По правде говоря, не понимаю, о каких ухудшениях он говорит. Я прекрасно себя чувствую, отлично сплю и до сих пор занимаюсь йогой по два часа в день. Тут так хорошо! Я просыпаюсь в пять утра, выхожу в сад — там в это время никого нет — и занимаюсь на свежем воздухе. А этот наглец Джон подглядывает за мной, представляешь? Наверное, ему нравится наблюдать за тем, как я раздвигаю ноги.
Я расхохоталась.
— Ты репертуаре!
— Я тебе говорю, это очень его волнует. Ты замечала? Он начал неровно стричь кусты.
— Я уладила финансовый вопрос, твой юрист передал мне чеки.
Мама и понятия не имела, что ее лечение оплачиваю я. Она была уверена в том, что я привожу чеки от господина Морриса, ее юриста. Господин Моррис подыгрывал мне, так как понимал ситуацию. Мама могла позволить себе платить за лечение, но я считала своим долгом вносить в это свой вклад.
— А профессор Гольдштейн знает, что ты занимаешься йогой? — спросила я.
— Нет. Этот сноб запретит мне даже пить мартини, если я расскажу ему о том, что пропускаю стаканчик раз в пару недель! Дескать, это вредит моему здоровью. Что за чушь! Как йога может вредить? Он вообще знает, что такое йога? Да с его пузом он даже не может согнуться для того, чтобы завязать ботинки!
— Он каждый раз безуспешно пытается подбивать ко мне клинья, — поделилась я.
Мама закинула голову и звонко расхохоталась.
— Этот медведь? Ну и ну! Как у него наглости хватает? Послушай, — она снова взяла меня за руку, — а ведь у твоего врача, конечно же, прекрасное тело! Ты говорила, что он танцует, если я не ошибаюсь? — Она мечтательно подняла глаза к потолку. — Если бы ты привела его в гости, я бы построила ему глазки… но только при условии, что ты не будешь ревновать.
— Мама, мы договорились говорить о тебе, — напомнила я, чувствуя, что краснею в очередной раз.
— Я просто пытаюсь показать тебе, моя хорошая, что я почти здорова, и что ты не должна волноваться. Посмотри на меня! Я радуюсь жизни. — Она погладила меня по щеке. — И я буду радоваться еще больше, если у тебя все будет хорошо. Так что не думай слишком много. Ты рассуждаешь о правильности своих поступков, а жизнь идет себе мимо. Нужно жить сегодняшним днем.
Мирквуд
В клубе сегодня было много гостей. Колетт, как всегда, подошла ко мне в тот момент, когда я переступила порог.
— Добрый вечер, мисс Паттерсон, — улыбнулась она. — Позвольте, я возьму ваш плащ.
— Не нужно, — ответила я. — Где месье Мори?
Она посмотрела на меня, удивленно приподняв бровь, и кивнула в направлении компании мужчин — они стояли в тесном кругу и что-то обсуждали.
Я подошла к мужчинам. Один из них держал в руках газету, а остальные стояли вокруг и от души смеялись.
— Вот умора! — услышала я голос Адама. — Всякое бывало — но романа с Эриком Фонтейном мне еще не приписывали! Давно я так не смеялся! Вивиан, Эрик сегодня придет? Я просто обязан ему это показать!
— Я увидел эту статью сегодня с утра в Facebook, — ответил ему Вивиан. Одной рукой он обнимал компаньона за плечи, а в другой держал бокал с вином. — Предлагаю отметить на ней Эрика и тебя, чтобы об этом узнало побольше народу.
— И тебя, — добавил кто-то из мужчин. — Ты бы точно не остался в стороне!
Адам и Вивиан в очередной раз расхохотались, и последний предусмотрительно отвел в сторону руку с бокалом. А потом повернул голову и заметил меня. Улыбка исчезла с его лица, и он медленно выпрямился.
Мы смотрели друг на друга почти минуту, и никто из нас не решался нарушить заговорить. Адам почувствовал, что нас надо оставить наедине, и сделал знак гостям отойти.
— Зачем ты пришла? — спросил Вивиан. — Мы все сказали друг другу.
— Да, но… я так не могу, — ответила я.
— Как, черт побери? Ты сказала, что нам стоит с этим покончить, потом звонишь и пишешь сообщения, делая вид, будто тебя интересует моя жизнь, а теперь приезжаешь! Зачем? — Он поймал взгляд Адама, который внимательно наблюдал за нами, и взял меня под руку. — Давай поговорим наедине.
Вивиан открыл дверь кабинета и пропустил меня вперед. Я подошла к столу и остановилась, не оборачиваясь. Я почти физически чувствовала спиной его взгляд. Казалось, даже могла понять, о чем он думает.
— Так зачем ты пришла? Тебе не понравилось кольцо, которое тебе подарил Уильям, и ты хочешь, чтобы кто-то купил тебе кольцо подороже?
— Ты идиот, — сказала я, до сих пор стоя к нему спиной. — Дело не в кольце и не в Уильяме.
— Тогда в чем дело?
Я обернулась и вздрогнула от неожиданности — Вивиан стоял совсем рядом со мной. Меня всегда удивляла его способность ходить практически бесшумно.
— В том, что мне плохо без тебя, — ответила я.
— В следующую секунду ты скажешь что-то другое. Так зачем весь этот спектакль? Зачем ты так старательно все портишь? Чем дольше мы хватаемся за это, тем больнее будет потом.
— Помнится, ты был другого мнения о боли.
— Это не та боль, о которой я говорил. Боли от того, что я потерял то, что было мне дорого, в моей жизни предостаточно.
Я отошла от него на шаг.
— А если я скажу, что… мне нужна твоя боль?
Вивиан внимательно изучал мое лицо.
— Зачем ты это говоришь, Изольда? Ты хочешь сделать меня еще несчастнее? Тебе просто нравится делать других несчастными, я прав? Когда-то кто-то сделал несчастной тебя, и ты решила, что продолжать эту цепочку — отличная идея. Ты не задумывалась о том, что это когда-нибудь снова вернется к тебе?
— Нет. Но, похоже, оно вернулось.
Я подняла голову, и наши взгляды пересеклись всего лишь на долю секунды, но это оказалось достаточно для того, чтобы мы оба поняли ответ на так и не заданный вопрос. Мы могли играть в этот словесный пинг-понг до самого утра, но это ничего не принесло бы нам, кроме усталости. Да и был ли какой-то смысл в том, чтобы в него играть? Вивиан обнял меня за талию, усадил на стол и уже наклонился для того, чтобы поцеловать, но в последний момент остановился.
