— Да, в тот момент выгоды этого решения казались столь очевидны, что тебя поддержало большинство Совета клана, кроме самых твердолобых. Но среди «старых» масаев твердолобых как раз большинство. К тому же никто не ожидал, что ты окажешься столь… глуп. Для любого масая клятва на ассегае свята и нерушима, но ты сумел поколебать даже эту святыню. Ты погряз в сластолюбии, разврате и обжорстве. Твой дворец полон лизоблюдов и педиков. Где во всем этом можно разглядеть надежду масаев на новое возвышение Свамбе? — Он сделал паузу, явно наслаждаясь смесью бешенства и испуга, застывшей в глазах собеседника, затем сделал еще один глоток и продолжил: — Так что, если ты понял, мы связаны с тобой так крепко, что ты не можешь себе позволить ничего, направленного против меня, — он окинул его откровенно насмешливым взглядом, — и то, что я при всех подставлял свою задницу под твои божественные пинки, отнюдь не означает, что я позволю тебе повторять то же самое, когда мы наедине.
Великий с хрипом — выпустил воздух из легких и пробормотал:
— Вот, значит, как… Мбуну мрачно кивнул:
— Да, именно так. Причем ты сам загнал себя в эту ловушку. Сказать по правде, твоя мать была в этом отношении гораздо умнее тебя. Она всегда помнила о том, что она — выродок, каприз своего Великого супруга, и все свои действия строила с учетом этого факта. А ты быстро забыл, что твоя мать — белая и большая часть масаев, так же как и остальных Свамбе, никогда не согласится воспринять тебя как полноценного Свамбе. Ты увлекся любимым развлечением Свамбе — кровопусканием, так и не поняв, что то, что для «чистого» Свамбе считается как бы само собой разумеющимся, для полукровки останется таковым только до определенного момента. Ты задел не только масаев — с этим бы я с трудом, но справился. Ты задел слишком многих. Если начать считать с той бойни, уничтожившей Великий клан Свамбе и разорившей нашу родовую станцию, ты извел под корень почти треть Великих родов клана. И изрядно ополовинил остальные. Они испугались. И ты для них тут же превратился из Великого Свамбе, прямого потомка и несомненного наследника Нгомо Юму Сесе Свамбе, в жалкого полукровку Йогера Никатку.
Он замолчал. Великий несколько мгновений молча сидел, переваривая его слова, а затем спросил срывающимся голосом:
— Неужели все настолько серьезно?
Мбуну неторопливо вернулся к бару и вновь основательно приложился к бутылке, затем повернулся и уперся взглядом в жирноватое растерянное лицо.
— Я вовремя заметил сход с орбиты и отдал приказ задержать беглецов. Из семи кораблей, у которых была возможность успеть выйти на рубеж открытия огня, все семь опоздали это сделать. Все семь! Это уже не просто побег, а настоящий мятеж! — И он повторил вновь: — Ты слишком увлекся демонстрацией собственной свирепости, ты упивался своей жестокостью и совершенно не заметил, как восстановил против себя всех, даже масаев, для которых верность Великому никогда не была предметом обсуждений. Но знаешь, что считают твоей главной ошибкой? — Он на мгновение замолчал, откровенно наслаждаясь выражением животного ужаса, проступившего на лице Великого. — По их словам, твоя основная вина в том, что ты повторил ошибку своей матери и связался с Томбе-Акумо, Алыми демонами. Все Свамбе запомнили, чем кончилась подобная связь, в которую Свамбе впутала твоя мать. И теперь ты идешь по ее стопам. — Адмирал, сделав шаг вперед, навис над скукожившимся в кресле Великим, а затем с придыханием произнес: — А ведь без них мы, ты и я, просто кучка вонючего дерьма.
В кабинете повисла тяжелая тишина.
— Что же мне делать?
Мбуну приподнял бутылку и стал рассматривать ее на просвет, затем сморщился и, буркнув: «Все равно не настоящее», — вновь приложился к горлышку. Когда последние капли с громким хлюпаньем исчезли в его глотке, он оторвался от бутылки и посмотрел на Великого Свамбе мутным, пьяным взглядом. Водка впиталась в него будто в промокашку. Несколько мгновений он пялился на Великого, а затем громко рыгнул.
— Поздно, все поздно, — пробормотал Мбуну и грузно рухнул на ковер, едва не ударив Великого по носу взбрыкнувшей ногой. Великий на мгновение брезгливо поджал губы, но тут же снова распустил их, растерянно поведя плечами. Мбуну испугал его, причем даже не столько всеми этими речами, а тем, как он быстро напился. Адмирал был рядом с ним при самых опасных поворотах судьбы и всегда демонстрировал традиционную для масаев выдержку и презрение к опасности. А сейчас он валялся пьяный и явно сильно напуганный. И Великий Свамбе даже не хотел думать о том, что это означало. Неужели сейчас все, чего он наконец-то добился, к чему так долго и упорно стремился, оказалось песчаным замком, готовым не только рухнуть, но и похоронить его самого?
Ну уж нет! Они считают его полукровкой, так пусть получат сполна все, что подразумевает это слово. Если обычные Свамбе всегда покорно шли на бойню словно тупые быки, Великий Полукровка не собирается сдаваться! Йогер вскочил на ноги и пробежался по кабинету. Затем, остановившись у массивной фигуры адмирала, пьяно скрючившегося на краю ковра, он брезгливо пнул его в бок. Адмирал только недовольно хрюкнул. Великий саркастически ухмыльнулся. И это масай! Затем его мысли приобрели несколько другое направление.
Что ж, если он утратил доверие «старых» масаев, то «новые» по-прежнему оставались его самыми верными псами. Правда, несмотря на то что их численность превышала численность «старых» почти в пять раз, офицеров из числа «новых» было не более пяти процентов. Причем практически все они были пехотными офицерами младшего и среднего звена. Это было вполне объяснимо. Для того чтобы научить воина обращаться с ассегаем и плазмобоем, не требуется ничего, кроме самого воина, ассегая и плазмобоя, плюс немного времени на тренировки, для того же, чтобы обучить пилота, канонира и тем более капитана, требуется специальное оборудование и чертова уйма времени. К тому же и сам будущий пилот должен иметь в голове кое-что кроме самомнения и неумело, но старательно сточенных зубов. Но сейчас ему вовсе не нужны были умелые пилоты или опытные капитаны. Что им может угрожать на этой планете в глубоком тылу и под защитой Алых князей? Сейчас ему нужны были воины, обладающие только одним качеством — полной и абсолютной преданностью.
7
Флот донов висел в пустоте в полутора световых годах от системы Зовроса. Корабли находились в режиме абсолютного молчания. Связь между кораблями осуществлялась только в исключительных случаях и лишь посыльными ботами. Толстый Ансельм запретил даже использование сигнальных прожекторов, хотя многие доны ворчали, что это уж слишком. Поэтому постороннему взгляду флот мог бы показаться огромной свалкой мертвого железа или заброшенным корабельным кладбищем.
Флот висел так уже почти полторы недели. И никто не знал, как долго им еще так висеть. Указания Черного Ярла были строго конкретны, но совершенно ничего не объясняли: «Максимально скрытно выйти в исходную точку и ждать начала атаки Зовроса. С началом атаки выйти из режима маскировки и занять позицию прикрытия планеты по векторам от шестьсот седьмого до девятьсот пятидесятого. При появлении вражеских сил — пресечь все попытки приблизиться к планете». Вот как хочешь, так и понимай. Кто, когда и какими силами будет атаковать Зоврос — неизвестно. Как отличить флот этих неизвестных «своих», подходящий к системе для атаки Зовроса, от тех чужих, попытки которых приблизиться к планете они должны пресечь, особенно если эти чужие вдруг прибудут раньше «своих», — тоже. Под полем отражения понять, какой корабль перед тобой — свой крейсер или «скорпион» Краснозадых, абсолютно невозможно. А когда он влепит по тебе полным бортовым залпом и все станет ясно, будет уже поздно.
