Арлинг не любил идей своего юного господина, так как обычно они были безумными.
– Подожди меня здесь, старик, я скоро буду, – обратился он к серкету, как вдруг понял, что тамарисковые заросли пусты. Не веря собственным чувствам, он тщательно обследовал землю и кусты, но не обнаружил ничего кроме своего ножа, по-прежнему воткнутого в глину. Старик к нему даже не прикоснулся.
– Где ты там? – нетерпеливо окликнул его Сейфуллах, и Арлинг озадаченно вылез из кустов. В последнее время у него было много миражей. Подумаешь, на один стало больше.
– Наконец-то, – недовольно протянул Аджухам, хватая его за руку. – Пойдем, нам надо спешить.
– Твой друг-ткач даст нам денег? – спросил Арлинг, стараясь не думать о разговоре с серкетом.
– Эта высохшая на солнце личинка мусорного жука скорее сожрет свой хвост, чем поможет другу. Забудь о нем и лучше послушай. Такие идеи, как эта, рождаются редко и называются гениальными!
План Сейфуллаха действительно оказался гениальным. Только Арлинг предпочел бы отправиться на Птичьи Острова, чем играть отведенную ему роль.
– Не годится, – заявил он, зная, что его отказ все равно не примут. Но попытаться стоило, потому что он всю жизнь сражался за то, чтобы не называться калекой, а Сейфуллах за один вечер хотел превратить его в первого урода страны.
– Ты только послушай, – восторженно рассказывал Аджухам, подталкивая его к тому месту базарной площади, где надрывались цирковые зазывалы. – Чем, по-твоему, они занимаются? Заманивают наши денежки, вот чем! Цирк сикелийских уродов приезжает сюда раз в год, и попасть на него – большая удача. Нам же повезло вдвойне! Потому что именно сегодня пройдет конкурс на самого удивительного урода страны! Ты меня слушаешь? Когда я учился в Торговой Академии Самрии, то не пропускал ни одного представления! Участвовать может любой, кто отличается от нормального человека. Например, не имеет рук, ног, глаз, или наоборот, имеет их слишком много. Тот, за кого проголосует большинство зрителей, и кто наберет больше судейских балов, получает титул Первого Урода Самрии. Но самое главное – это приз! Огромная сумма! Часть ее собирают из билетов, часть из платы самих калек за участие, но самый большой кусок идет от наместника. Говорят, он без ума от подобных зрелищ. Люди в Сикелии любят смотреть на чужие увечья и готовы платить за это хорошие деньги. Помню, первые представления давались в старом здании самрийского цирка на Цветочной Площади. Так там целые очереди выстраивались. А два года назад построили новое, здесь, на Морском Базаре. Правда, чтобы купить билет участника, придется продать Свечку и оставшихся верблюдов. Но оно того стоит. Давай, халруджи, быть главным уродом Самрии – это почетно.
Новость о том, что Сейфуллах собрался продавать верблюда Камо, Арлингу особенно не понравилась. Он успел привязаться к животному и не собирался менять его на участие в сомнительном мероприятии, одно название которого вызывало у него тошноту.
– Плохая идея, – осторожно ответил Регарди. – Если этот цирк так популярен, то желающих получить приз будет много. А слепотой сегодня мало кого удивишь.
– Не торопись с выводами, – скривил губы Сейфуллах. – Если я выйду на сцену и скажу: «Смотрите, это слепой драган!», то меня забросают тухлыми яйцами. Но если сказать: «Смотрите, это слепой драган, который попадает в яблоко с десяти салей и делает двойное сальто назад», тогда победа достанется нам.
– Я не акробат, – перебил его Регарди, мучительно соображая, как бы отговорить Аджухама от дурацкой затеи.
– А я не твоя мать, чтобы тебя уговаривать! – рявкнул Аджухам. – Дьявол, халруджи, да это же мелочь. Плевое дело! Выйдешь на арену, покажешь толпе пару трюков и все. Ты их на тренировках, не задумываясь, делаешь. Чем цирк хуже? Конечно, желающих получить приз будет, как нарзидов в рюмочной. Но от этого игра становится только интересней. Нужно постараться. Ты пойми, что все это – не для наживы и славы, и уж точно не для того чтобы тебя унизить. Нам нужны деньги, чтобы покинуть этот чертов порт, и освободить Балидет! Вот наша цель. Смерть проклятого пса Маргаджана и свободный город – вот, к чему мы стремимся. Подумай об этом. Я не могу заставить тебя победить, ты должен сам захотеть это. Помню, на последнем конкурсе, который я видел, победил урод по имени Безрукий Ангел. Какой-то нарзид без рук. У него были огромные крылья, на которых он летал под куполом цирка. Тогда вся Самрия шумела, гадая, из чего они сделаны. Денег тот калека загреб немеренно. Тебе надо прозвище придумать, так сказать, сценический псевдоним. Что-нибудь красивое и благородное. Например, Слепой Мститель. Или Человек Без Костей. Нет, не звучит. А может, Видящий Во Тьме? По-моему, звучит здорово!
– Нет, – Арлинг слишком долго ждал, когда Аджухам закончит свою речь, чтобы сказать это короткое слово. Упоминание Видящего придало ему решимости.
– Правила такие, – деловито продолжил Сейфуллах. – Уроды выходят на сцену по очереди и показывают короткое представление. Они должны шокировать, рассмешить, удивить, в общем, сделать все, чтобы выделиться из толпы конкурентов. Над этим надо хорошо поразмыслить. Чаще всего калеки поражают тем, что, несмотря на свои увечья, могут делать вполне обычные вещи. Но ты, халруджи, обучен такому, что и не каждый циркач сумеет. И не надо ложной скромности, я знаю, о чем говорю. Ты красив и статен, а слепота придает твоему облику эдакий ореол жалости. Женскую аудиторию ты завоюешь без труда, а вот для мужчин придется постараться. Здесь помогут хорошие акробатические трюки, типа мельницы или каскада. Когда я в первый раз увидел, как ты дерешься на саблях, у меня дух захватило. Во-первых, это, черт возьми, красиво, а во-вторых, у тебя такой вид, словно все вокруг уже покойники. И больше ярости, страсти, вызова! На фоне танцующих карликов ты будешь богом, верь мне.
Регарди никогда не слышал от Аджухама столь лестных отзывов. Особенно о том, что он вызывал жалость.
– Нет, – повторил халруджи, понимая, что момент, когда Сейфуллах вспомнит, что ему стоит только приказать, наступит скоро.
– Я знаю, что их удивит! – воскликнул Аджухам, хватая халруджи за рукав. – Септория! То, что ты показал тогда во Дворце Гильдии, было невообразимо. Змеи, правда, обойдутся дорого, но на пару-тройку наскрести можно. Что скажешь? Согласись, что я слишком умен для своих лет?
– Соглашусь, – буркнул Регарди. – Но это была не септория.
– А что?
– Импровизация.
– Хм, она была весьма удачной. Ладно, а как насчет драки с диким зверем? У меня есть один знакомый циркач, который мог бы одолжить нам льва под залог. Хотя ты его, скорее всего, убьешь. А как насчет того чтобы сунуть руки в кипящее масло? Или вылить его на себя? Я однажды видел, как иман это делал. Думаю, и ты так сумеешь.
– Нет.
– Да что ты заладил! Нет-нет… Уйми свою гордость. Если бы я хоть немного был похож на урода, сам бы записался. Между прочим, каргалов упустил ты. И это ты должен думать, как достать деньги, а не я.
– Мое предложение в силе, господин. Купцов в городе полно. Для вас я готов ограбить любого.
