Чтобы привести господина в чувства, Регарди давал ему порошок из шибанских ос, настойку ясного корня или раствор из ракушек зинари – в зависимости от того, что было под рукой. Сейчас ничего этого не имелось. Хорошо еще, что в составе шаманского зелья не было белого журависа. Воспоминания о том, как Ол использовал против него дурман в Туманной Башне, вряд ли когда-либо сотрутся из его памяти. Тогда ему помогла Хамна – неожиданно, но очень кстати. Теперь следовало полагаться только на себя.
Палатка была просторной – в ней с комфортом могли разместиться человек шесть. Услышав звук булькающей жидкости, и уловив знакомый запах сонного зелья, Арлинг мысленно застонал. Все оказывалось так, как и говорил Джаль-Баракат. Между стоянками его перевозили полусонным, а на привалах готовили новый напиток, действия которого, вероятно, хватало на несколько дней. Старик тоже был рядом – кряхтел над котлом и бросал в сторону Арлинга опасливые взгляды. Несмотря на то что снаружи имелась охрана, в палатке они находились одни, и Солу было неприятно общество слепого драгана. Его опасение было не напрасно. Арлинг перевел внимание на кандалы. Если старик провозится с похлебкой еще полчаса, и за это время в шатер никто не войдет, у него появится шанс на побег. Он, конечно, собирался отправиться за Гургаран с Джаль-Баракатом, но состояние овоща его не устраивало.
Мысленно окинув взглядом пространство за стенами шатра, Арлинг неприятно удивился тому, как выросло количество людей в караване. Если на предыдущей стоянке их было не больше двадцати, то сейчас снаружи топтались, говорили и шумели человек двести или триста. Регарди мог почти безошибочно сосчитать пятьдесят человек, но большее количество людей сливалось для него в единую массу с множеством ног, рук и ртов. Иногда проскальзывали слова на керхар-нараге, но лучше всего различалась нарзидская речь с самыми разными диалектами. Арлинг узнал наречия из Балидета, Муссавората, Фардоса. Догадка напрашивалась сама собой, однако ее фантастичность заставляла искать другие версии.
Итак, отряд наемников с пленным васс’ханом превратился в обширный караван из нескольких сотен верблюдов, а также лошадей и другого скота. В непривычно тихом воздухе слышалось блеяние коз и овец. Где-то скрипели телеги – вероятно, караван готовился к ночлегу, и повозки размещали вокруг шатров. Наемники, дежурившие у палатки шамана, то и дело вытягивались в струну, когда мимо них проходили патрули стражи. Их тяжелые, уверенные шаги плотно впечатывались в песок, отдаваясь дрожью в спине Арлинга. Люди с оружием не только патрулировали лагерь, но сидели у соседних костров и переговаривались у палаток. Регарди узнал восточных нарзидов – тех самых, которые прибыли с Дарреном из-за Гургарана. В отряде Джаль-Бараката их не было, а значит, они присоединились позже вместе с другими нарзиды. Возможно, теми самыми, которых Каратель вывез из сикелийских городов.
Внимание привлекла погода. Повсюду чувствовался запах остывающего песка. Во многих пустынях Сикелии, а особенно в Холустае, к ночи всегда поднимался ветер, но сейчас песчинки не скребли полог шатра, и ветер не тянул заунывные песни за горизонтом. В том, что наступили сумерки, Арлинг не сомневался – от песка под верблюжьей шкурой тянуло холодом. Отсутствие ветра тревожило, и причина этого беспокойства была непонятна. Вероятно, они уже миновали Холустайскую Пустошь, перешли Шибанское Нагорье и вышли… к Карах-Антару? Неужели его пугала близость легендарной пустыни, которую кучеяры называли Песками Смерти? Даже опытные караванщики, направляясь в Шибан или Песчаные Страны, предпочитали пересекать разбойничьи земли керхов, чем сокращать путь по Карах-Антару.
Арлинг попробовал воздух на вкус, но он не отличался от холустайского – разве что стал чуть суше. Нет, дело было не в пустыне. Молчание ветра – вот, что настораживало сильнее. Из тех знаков, что пустыня посылала человеку, затишье было самым тревожным. Возможно, к ним приближался самум, который и заставил караван Джаль-Бараката сделать остановку.
Арлинг не любил песчаные бури, хотя для побега такая погода стала бы подарком судьбы. Он тревожно принюхался к котелку старика. Если его отправят спать до того, как пылевые вихри накроют лагерь, о побеге придется забыть.
Мысленно обшарив палатку, Регарди сосредоточился на сумке шамана, которая лежала между ним и котлом с напитком. Теперь все зависело от того, как точно он определит, что находилось у Сола в сумке. На любой яд всегда имелось противоядие.
Ему повезло: внутри были травы, порошки и настойки. Арлинг убрал из головы все, что могло отвлечь, оставив только обоняние. Потом отсеял ненужные запахи – стариковский пот, залежалые запахи ковров на полу, горячую пыль, залетавшую с улицы, вонь дыма и нагретого котелка. Он представил сумку с травами. Вот она лежит, небрежно брошенная среди подушек, тесемки развязаны, горловина раскрыта, какие-то свертки выкатились на пол. Он низко наклоняется к ней и глубоко втягивает воздух. Его заполняют вихри бергамота, ясного корня, адамантового масла, мускуса, гвоздики, львиной травы, красных шибанских грибов.
В палатку ворвался поток свежего воздуха, который на миг отогнал запахи из сумки в сторону, вернув Арлинга в реальность.
Удача была капризной женщиной и никогда не любила Регарди так, как, например, Даррена Монтеро. Появление Азатхана окончательно испортило настроение Арлинга, но, похоже, обрадовало старика, который засуетился, освобождая для полукровки лучшее место среди подушек.
– Скоро, уже скоро, потерпи, господин, – закряхтел он. – Только еще раз закипит и…
– Поторопись, – незлобно бросил Азатхан, устало раскидывая ноги в стороны. – Погода портится. Придется заночевать, а я не хочу сидеть рядом с ним всю бурю. – Полукровка небрежно кивнул в сторону Регарди. – Если бы знал, что Джаль сделает из меня сторожевого пса, уехал бы с первым отрядом. Они, наверное, уже добрались до подножья. Ненавижу пустыни, а Карах-Антар особенно.
– Да, противная дорога, – согласился старик. – Скорее бы отправиться в путь. Сколько еще будем здесь торчать?
– Ждем Карателя, – Азатхан потянулся. – Он задерживается уже на три дня, и почтовых птиц от него нет.
– А я говорил, что не надо было эту Видящую трогать, – пробурчал старик. – Раз убежала от нас из Сикта-Иата, то и незачем на нее время тратить. Впрочем, подружка у нее красивая, я бы ее себе забрал.
Арлинг обратился в слух – неужели они говорили об Альмас с ее загадочной девчонкой?
– Не верю я во все это, – лениво протянул Полукровка. – Тигр решил сыграть на легенде о Видящих, а Джаль попался на его сказки. И зачем было отвлекать Карателя? Кстати, ее подружку зовут Альмас Пир, она в Балидете первой красоткой считалась. Вот уж не думал, что она за иманом пойдет, да еще станет за его ясновидящими дурами ухаживать. Если Каратель поймает их в порту, Альмас он себе оставит. Даррен на красивых баб падок. Думаю, насчет почты волноваться не стоит. Под Самрией погибли почти все почтовые птицы Негуса, а новые, которых здесь тренировали, бестолковые, пользы от них никакой.
– Ох уж эта Самрия, – покачал головой старик. – Каратель, наверное, специально время тянет. Знает, что получит за нее по шее. Все у него было – данные разведки, поддержка керхов, а чем все обернулось? Позорным провалом! Не верю, что он не знал о солдатах Согдарии. А я, между прочим, говорил, что нельзя было драгану такое дело поручать. Он со своими не захотел сражаться – вот и вся правда.
