Наши глаза встретились, и, боюсь, у турка не осталось сомнений, кто совершил это злодеяние. Я мог бы все отрицать, но, наверное, это прозвучало бы не слишком убедительно. Угрожать ему вряд ли имело смысл: этот тип явно был не из тех, кого легко запугать. Возникшая ситуация мне очень не нравилась, но я решил довериться своей интуиции и рискнуть, положившись на его дружеские чувства ко мне.
– Нет-нет, – заговорил я наконец. – Вы явно ошибаетесь. Я наслаждался отменной едой не в прошлый вечер, а в позапрошлый.
Турок посмотрел на меня в полном замешательстве, собираясь заспорить, думая, что я ошибаюсь, но я продолжал говорить, не давая ему возможности все испортить:
– Прошлым вечером мы с вами были здесь, в холле. Помните? Было тихо, потому что, кроме нас, никого не было.
Внезапно в его глазах вспыхнула искра понимания.
– О да, – сказал он. – Конечно, это есть правда. Обед вы имели в позапрошлый вечер.
– Теперь вспомнили? Вчера мы беседовали с вами. Вы мне еще объясняли, что за люди эти греки. Это был долгий разговор.
– О да, очень-очень долгий. Эти чертовы греки, с ними все так непросто.
– Верно. У вас было что рассказать мне, разные истории, много всего. Я пошел спать, когда перевалило за десять вечера.
– Пожалуй, позже: в одиннадцать. О да, это время оставалось в моей памяти, – заявил он с энтузиазмом.
– Да, думаю, вы правы, – кивнул я.
Мы вновь взглянули друг на друга, и я понял, что был прав, положившись на свою интуицию. Секрет останется между нами.
Увидев паспорт в моей руке, он понизил голос:
– Вы срочно уезжаете и не вернетесь?
– Нет-нет, я вернусь. Если меня будут спрашивать, скажите, что я уехал в Болгарию. Надо отыскать там одного важного свидетеля.
Попрощавшись с управляющим, я вышел из отеля к своей машине. Открыв багажник, я вытащил резиновую внутреннюю обивку и нашел доступ к нише правого заднего колеса. Извлек следящий датчик, закрепленный там магнитами, и прилепил его к нижней части столба со знаком стоянки.
Если мне повезет, пешеходы не заметят датчик, и тот, кто следит за ним в Турецкой разведывательной службе, будет думать, что моя машина припаркована на прежнем месте у края тротуара.
Я сел за руль и направился в сторону границы.
Глава 60
Весь день я гнал свой «фиат» по бесконечным извивам шоссе, останавливаясь, только чтобы заправиться бензином. Днем я миновал отдаленные минареты Стамбула, а к вечеру подъехал к болгарской границе. Это каменистый, малопригодный для земледелия уголок мира, где Турция, Греция и Болгария встречаются на одном из самых оживленных перекрестков Европы. Покинув Турцию, я оказался на своего рода ничейной земле, окруженный длинными тягачами, медленно ползущими в сторону службы болгарского иммиграционного и таможенного контроля.
За сорок минут я продвинулся на сотню ярдов. Обратившись к водителю датского полуприцепа, стоявшего на обочине дороги, я спросил, как долго, по его мнению, придется ждать, чтобы пересечь границу.
– Часов восемь, – ответил он. – Это зависит от количества нелегальных иммигрантов, которые будут обнаружены.
Болгарии как-то удалось стать частью Евросоюза, и она очень быстро приобрела репутацию самого уязвимого звена этой организации. Границы этой страны как магнит привлекают всех, кто хочет нелегально проникнуть через Болгарию на другие, более тучные пастбища ЕС, такие как Германия и Франция. Судя по виду грузовиков и пассажирских автобусов, здесь не было недостатка в аферистах и незаконных перевозчиках рабочей силы.
Я уж хотел было показать таможенникам свой значок, но, подумав, отверг эту идею: всегда есть шанс нарваться на какого-нибудь болвана, который будет рад показать агенту ФБР, кто здесь хозяин. Вместо этого я принял подготовительные меры для пересечения границы: выехал на обочину дороги и сумел как-то пробраться внутрь бесконечной вереницы машин, ждущих своей очереди. Проехав под двумя надземными конструкциями с видеокамерами и дорожными знаками, я пришел к заключению, что скоро встречусь с пограничниками.
Спустя две минуты я увидел в сгустившихся сумерках синие вспыхивающие огни машины, приближающейся ко мне по грязной обочине. Она остановилась в десяти ярдах впереди, загородив мне путь. Мужчина приблизительно моего возраста, сидевший рядом с водителем, вероятно старший по званию, неуклюже вылез из машины и направился ко мне. Он имел избыточный вес, а его форма выглядела так, словно в ней спал некто еще больших размеров. Было похоже, что сейчас он начнет кричать и отправит меня назад, в самый конец очереди.
Я знал десяток слов по-болгарски: остались в памяти со времен давнего визита. К счастью, среди них было и «извините». Я быстро произнес это слово, прежде чем болгарин успел открыть рот, и увидел, что оно, по крайней мере, смягчило сердитое выражение его лица. Про глаза пограничника я ничего сказать не мог: несмотря на поздний час, он был в солнцезащитных очках.
Дальше я продолжил говорить на английском, еще несколько раз вставив в свою речь извинения по-болгарски. Сообщил, что уже бывал в его замечательной стране и всегда восхищался дружелюбием болгарского народа. Выразил надежду, что не буду разочарован и на этот раз, поскольку сейчас нуждаюсь в помощи: я опаздываю на самолет, вылетающий из Софии.
Он проворчал что-то и посмотрел так, словно хотел сказать: его это не волнует, но тут я вручил пограничнику паспорт. Как я уже говорил, болгары – люди дружелюбные. Он недоуменно посмотрел на меня, я спокойно встретил его взгляд. Офицер открыл мой паспорт на странице, где вписаны все данные о его владельце, и обнаружил там вложенные мною купюры: пятьсот левов, что равноценно тремстам долларам США – то есть средней месячной зарплате в этой восточноевропейской стране.
Настал самый опасный момент сделки: подкуп должностного лица – серьезное преступление в законодательстве любой страны, но именно на этой стадии человек в форме имеет возможность вымогать у вас деньги, если захочет. Пять сотен, чтобы переместить вас в начало очереди? А не хотите ли выложить двадцать тысяч и еще свои часы и фотоаппарат в придачу, чтобы вас не обвинили в попытке дать взятку?
Он попросил мое водительское удостоверение и отошел вместе с ним и паспортом к полицейскому автомобилю. Машины, которые мне удалось опередить, втершись в свой ряд без очереди, ползли мимо, приветствуя гудками торжество справедливости по-болгарски. Водители, проезжая, поднимали вверх большой палец, одобряя действия офицера. Я не сердился на них: в подобной ситуации я, наверное, испытывал бы схожие чувства.
Болгарин вернулся и приказал мне открыть дверцу со стороны водителя. Было похоже, что он собирается обыскать машину. Я постарался взять себя в руки и уже был готов предъявить ему свой значок, но тут офицер залез на подножку. Теперь он стоял рядом со мной, приоткрыв дверцу.
– Можете ехать, – сказал пограничник, – только жмите на гудок.
