– Никакого туннеля там нет, – возразила Камерон.
Я обернулся к ней, сам поразившись закипевшей во мне ярости: Додж как-никак был ее мужем, и все друзья в один голос твердили, что она его обожала.
– Только не надо мне говорить, что нет туннеля. Я сам по нему прошел.
– Неужели? Даже если он существует, – парировала Ингрид, – никто мне его не показывал.
– А вот Джанфранко утверждает обратное, – сымпровизировал я, надеясь вытрясти из нее признание. Но это не сработало.
– Он лжет! – выпалила вдова.
Камерон была совершенно обескуражена и тем, что она услышала, и моим гневом. Ингрид же, напротив, не утратила присутствия духа и отплатила мне той же монетой.
– И вы ему поверили? Франко – ваш свидетель? Парень, который щупает на пляже женщин среднего возраста за десятку с мелочью? Да любой приличный адвокат порвет его в клочья! А вы, интересно, в курсе, что этот парень торгует марихуаной? Небось не знаете, что на самом деле его зовут вовсе не Джанфранко и что никакой он не итальянец? Ну конечно, какая женщина потеряет голову от парня по имени Абдул! Хотя что я вам рассказываю? Вы же, наверное, все это и сами успели выяснить.
Ингрид смотрела на меня в упор, а я мысленно ругал себя. Я, конечно, почувствовал, что по-английски Джанфранко говорит скорее со стамбульским, нежели с неаполитанским акцентом, но времени обдумать это у меня не было.
– Вижу, вы не распознали его национальность, – сказала она, улыбнувшись.
– Это не столь существенно. Меня не волнует его настоящее имя и происхождение.
– А для меня это вопрос доверия. Джанфранко его не заслуживает вовсе, да и ваши акции тоже падают.
– Вы юрист, миссис Коль?
– Нет, но я много читаю.
Что-то в ее манере держаться, в том, как смело она бросала на меня гневные взоры, навело меня на мысль о репетициях.
И я спросил наугад:
– Где это было: в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе?
– О чем вы?
– Вы ведь обучались актерскому мастерству?
Ингрид никак не отреагировала, но я заметил взгляд, брошенный Камерон, и понял, что угадал.
– Вы вправе выдвигать любые теории, мистер Уилсон, но, по-моему, если Абдул, то есть Джанфранко, знает потайной ход в дом, то, скорее всего, и Доджа убил именно он.
– Но в этом нет никакого смысла, – возразил я. – Зачем ему это было делать?
– А мне зачем?
– Полагаю, вы состоите в любовной связи с Камерон и обе планировали убить Доджа, чтобы завладеть его деньгами.
Ингрид рассмеялась:
– Нас с Камерон ничего не связывает. Встречались с полдюжины раз. Больше всего времени мы провели вместе в ветеринарной клинике. Тоже мне, нашли любовников!
– Все это верно для Ингрид Коль, – парировал я. – Но я не думаю, что вас действительно так зовут.
– Что за чушь! – выпалила она. – Перед вами лежит ксерокопия моего паспорта! Конечно же я Ингрид Коль!
– Нет, – покачал головой я. – Думаю, вы просто играете роль, выступая в чужом обличье. Как бы вас ни звали по-настоящему, вы с Камерон знакомы давным-давно, может быть, даже росли вместе. Затем покинули свой Окраинвиль – или где вы там жили, уж не знаю – и отправились в Нью-Йорк. Вы обе приехали в Бодрум с одной целью – убить Доджа. Это преступление заслуживает высшей меры наказания, и даже если вы избежите смертельной инъекции, то проведете остаток жизни в тюрьме.
Ингрид улыбнулась:
– Окраинвиль? Смешно. Сами выдумали это название, как, впрочем, и все остальное?
– Увидим, кто будет смеяться последним. Я еще не закончил…
– А с меня хватит. – Она обернулась к Камерон. – Не знаю, как тебе, а мне нужен адвокат.
– Да и мне не помешает совет юриста, – отозвалась Камерон, которая выглядела растерянно, словно олень, выскочивший перед машиной на дорогу и внезапно попавший в свет фар. Она схватила сумочку, намереваясь встать.
– Нет, – сказал я. – У меня к вам целый ряд вопросов.
– Против нас выдвинуто обвинение? – спросила Ингрид.
Я ничего ей не ответил. Было ясно, что эту дамочку не так-то легко запугать.
– Полагаю, – сказала она с улыбкой после непродолжительного молчания, – вы не имеете права нас задерживать? В Турции у вас нет никаких полномочий.
Камерон уже направилась к двери. Ингрид взяла со стола таблетки от кашля и бросила их в сумочку. Повесив ее на плечо, она повернулась и оказалась как раз напротив меня. И я помимо своей воли испытал ощущение, словно запускаю в грозу воздушного змея.
– Вы небось считаете себя, мистер Уилсон, страшно проницательным, но на самом деле вам ничего не известно ни обо мне, ни о Камерон. Вы не понимаете и половины того, что случилось. Все совсем не так, как вы думаете. Зашли в тупик и теперь хватаетесь за соломинку. Решили, что нашли какие-то доказательства. Позвольте процитировать: «Доказательства – это всего лишь некий перечень фактов, которыми вы располагаете. А как быть с тем, что вам не удалось обнаружить? Как вы это назовете? Несущественным?»
Пришел мой черед улыбаться.
– Хорошая цитата украшает литературное произведение, – заметил я, зная теперь наверняка, что именно Ингрид убила ту женщину в Нью-Йорке и бросила ее труп в ванну с кислотой. – Это цитата из книги «Основные принципы современной техники расследований», написанной человеком по имени Джуд Гарретт. И я знаю, где вы взяли эту книгу, – в Публичной библиотеке Нью-Йорка по выданному во Флориде чужому водительскому удостоверению. Вы принесли книгу в номер восемьдесят девять в гостинице «Истсайд инн», где жили, и использовали ее в качестве пособия для убийства некоей молодой женщины. Это сойдет за доказательство?
Она смотрела на меня совершенно невозмутимо. Господи, вот это самообладание! Но молчание Ингрид подсказало мне: то, что она услышала, сотрясло весь ее мир до основания, разорвало защитный покров ее дотошно спланированного преступления.
Ингрид развернулась и вышла из офиса. Думаю, Камерон в течение ближайшего часа наймет адвокатов, будет оплачивать услуги целой армии высококлассных юристов, но вряд ли это им поможет. Я теперь ясно представлял себе всю цепочку событий: с того дня, когда обрушились башни-близнецы, и до истинной причины появления ран на руках Доджа.
Словам Ингрид насчет того, что я не понимаю и половины случившегося, я не придал тогда никакого значения. Решил, что это пустое бахвальство, дешевая болтовня, но, как выяснилось впоследствии, я недооценил эту женщину. Мне следовало фиксировать любую мелочь, внимательно слушать и обдумывать каждое ее слово.
Я поднял глаза и увидел, что Хайрюнниса пристально смотрит на меня. Похоже, наша беседа произвела на секретаршу сильное впечатление.
– Просто блеск! – сказала она.
