С тихим удовлетворением Сарацин наблюдал, как Тласс силится что-то ему сказать, как мечутся его испуганные глаза. Теперь саудовец знал наверняка, что правильно подобрал для своего пленника дозу седативного средства. Распластанный на сиденье Тласс был не в состоянии двигаться. Сарацин открыл заднюю дверцу и, убедившись, что поблизости никого нет, выскользнул из машины и побежал к своему биваку.
Одним резким движением саудовец сдернул брезент с креплений, погрузил на него газовую плитку и другие пожитки, не оставив ничего, что могло бы помочь криминалистам. Сарацин связал брезент узлом, перекинул через плечо, прихватил свою старенькую сумку-холодильник, заранее тщательно собранную, словно он готовился к какому-то диковинному пикнику.
Увесистый мешок со льдом, который наш герой уложил последним, доставил ему больше всего беспокойства. Он долго обдумывал, где приобрести лед. Ответ оказался обескураживающе прост: Сарацин попросил самого добродушного охранника, рассказавшего, что они имеют привычку дружно исчезать на Эйд-аль-Фитр, помочь ему сохранить напитки прохладными: дескать, он тоже хочет устроить себе скромный праздник.
– Не могли бы вы дать мне немного льда из морозильника институтской кухни? – обратился к нему саудовец, и этот добрый мусульманин принес ему пару часов назад целый мешок.
– Эйд Мубарак, – поздравили они друг друга, когда Сарацин поместил лед в сумку-холодильник, где лежали два небольших пластиковых контейнера, какие-то остатки пищи и несколько флаконов стимулирующего сердечного средства – все это в действительности было лишь ширмой. Настоящее содержимое холодильника – необходимое Сарацину специальное оборудование – было спрятано в потайном отделении внизу.
С сумкой под мышкой и узлом на плече Сарацин бегом устремился к внедорожнику. Тласс, услышав, как открылась дверца, стал бешено вращать глазами, чтобы проследить, как палестинец грузит свои пожитки в его машину, садится сзади и захлопывает дверцу. Зловещий бродяга нагнулся вперед и нажал на тумблер блокировки. Теперь они были надежно закупорены внутри.
Наклонившись, Сарацин тщательно обыскал карманы пленника, отложил в сторону его мобильник, потом открыл бумажник, проигнорировав деньги и кредитки, и наконец обнаружил то, что искал, – закодированную карточку, служившую электронным пропуском в здание.
Почувствовав теперь себя еще более уверенно, саудовец опустился на колени, аккуратно устроился рядом с головой Тласса и открыл крышку сумки-холодильника. Вытащил еду и освободил защелку, после чего удалил фальшивое дно. Из потайного отсека он достал тяжелый пластиковый мешок, завязанный веревкой, и положил его рядом. После этого Сарацин принялся заполнять льдом два пластиковых контейнера. И тут, наблюдая за спокойными и размеренными действиями палестинца, Тласс наконец кое-что понял.
«Проклятье, да никакой он, похоже, не бродяга, а самый настоящий врач!» – пронеслось в его голове (вслух он, конечно, этого сказать не мог). Глаза Тласса метались из стороны в сторону: внезапная догадка до смерти испугала его.
Позади у замдиректора Института передовых методов медицины были годы безупречной работы, он уверенно продвигался по карьерной лестнице и никогда не совал свой нос куда не следует. Так в чем же дело? Какая зараза обосновалась на их парковке?
Нет, это не простой грабитель, этот человек тщательно продумал все заранее и сейчас действует, воплощая в жизнь некий замысел. Тласс сообразил, что столкнулся с фанатиком. А с такими людьми вряд ли можно договориться, даже если все ваши мышцы действуют как надо и вы в состоянии говорить.
Тут врач вытащил из потайного отделения пару новых резиновых перчаток, и это почему-то ужаснуло Тласса больше всего.
«Для чего ему понадобились перчатки?!» – мелькнуло в голове несчастного. Но крик этот не вырвался наружу.
Словно отвечая на его вопрос, доктор заговорил с пленником, пояснив:
– Я собираюсь взять ваши глаза.
Глава 16
«Что он сказал?! – изумился Тласс. – Что этот мерзкий тип сказал про мои глаза?!»
Сарацин с удовлетворением увидел панический ужас на лице своей жертвы. Нет, что ни говори, а все-таки он был настоящим профессионалом. Разумеется, совершенно не обязательно было объяснять Тлассу, что врач собирается делать. Но ему требовалось, чтобы внезапный страх и прилив адреналина расширили зрачки пленника и наполнили его органы зрения кровью. Чем сильнее будет прилив крови, тем дольше глаза сохранят видимость жизни, после того как будут удалены.
– Мне ваши глаза нужны для дела, – пояснил Сарацин. – Лично против вас я ничего не имею, я вас вообще не знаю.
И все же он знал этого человека: именно такими саудовец представлял себе людей, которые много лет назад в Джидде бросили его отца в тюрьму.
Услышав подобное заявление, Тласс убедился, что был прав: перед ним и впрямь фанатик, люди этого сорта всегда говорят так. Тласс попытался призвать на помощь все свои скрытые резервы, каждую унцию энергии. Он страстно желал, чтобы его мышцы наконец заработали, воспротивились насилию и помогли хозяину освободиться. Сарацин наблюдал, как по телу его жертвы прошла едва заметная дрожь. Грустная картина, что и говорить.
Глаза несчастного наполнились слезами, в них отразились страх, бессилие, ненависть. Сарацин наклонился и распутал бечевку, раскрыв пластиковый мешок. Там лежал хирургический набор, и молодой человек был доволен, что Тласс его увидел. Сарацин рассчитывал, что это спровоцирует вспышку страха и новый выброс адреналина. Из кармана он вытащил инструмент – четырехдюймовый металлический скальпель.
Сириец не сводил с него глаз.
«Вот проклятье! Я должен что-то сделать! Хоть что-нибудь!»
Сарацин с удовлетворением констатировал, что довел жертву до нужной кондиции.
– Думаю, начнем с правого глаза, – сказал он.
Призвав на помощь каждую клеточку своего ослабленного тела, Тласс каким-то невероятным шепотом, словно бы его душили, сумел выдавить:
– Нет.
Если Сарацин и услышал его, он никак этого не показал.
– Удаление глаз не слишком сложная процедура, – продолжал врач спокойно, взявшись за ручку инструмента.
Тласс словно взбирался по черной стене ужаса и отчаяния, наблюдая, как скальпель скользит по самой уязвимой части человеческого тела. Лезвие угрожающе нависло над правым глазом. Доктор развел его веки большим и указательным пальцем. И начал ловким движением срезать их.
– По-научному это называется энуклеация, – любезно пояснил он.
Тласс подумал, что его сейчас вырвет, да он и хотел этого. Все, что угодно, лишь бы этот сумасшедший остановился!
Хлынула кровь, наполовину закрыв поле зрения правого глаза. Тласс ощущал, как большой палец безумца двигается между его переносицей и краем глазного яблока, Сарацин отводил его в сторону, отыскивая мышцы, которые удерживали глаз в глазнице, и разрезая их.
