Грон задумался.
— Слушай, а почему бы не завтра на аудиенции. В конце концов, разве я не достоин того, чтобы меня пожаловали во Всадники.
Она ахнула:
— Ты… — ее голос сорвался, — ты понимаешь, что будет?
Грон расхохотался, глядя в ее изумленное лицо.
— Ну, во-первых, Юноний решит, что ты преподнесла ему подарок. — Он погладил ее по щеке. — Не бойся, мне нужно, чтобы он хорошенько натянул свои ниточки.
К полудню Грон был уже на «ночном дворе». Он прибыл туда в сопровождении лейтенанта Слуя, правой руки Яга, который держал в своих руках ниточки к очень многим людям в Элитии. Убогно встретил их, как всегда, радушно.
— Ты всегда был щедр, Грон, и никогда не нарушал своего слова, поэтому тебе всегда рады на «ночном дворе».
Грон небрежно кивнул Слую и уселся на знакомый ковер.
— Похоже, ты расстилаешь его к моему приходу.
Убогно хихикнул:
— Нет, просто перед твоим прибытием в Эллор мне приносят новый с таким же рисунком.
Оба широко улыбнулись.
— Что привело ко мне достойного Грона? — подвел к делу Убогно.
Грон неторопливо отхлебнул традиционного дожирского.
— До меня дошли слухи, что у тебя проблемы, Убогно?
Тот нахмурился:
— У всех иногда бывают проблемы.
— Я говорю о Сногге и его шайке, — уточнил Грон.
Убогно замер, потом принужденно рассмеялся. Сногг пытался сбить из молодых нищих сильную стаю и обвинял Убогно в том, что при нем нищие стали слишком мягкотелыми и не получают того дохода, что был при Омере.
— Ты многое знаешь, Грон.
Грон кивнул и улыбнулся:
— Ну, ты-то обо мне знаешь не меньше.
Убогно немного повеселел:
— У тебя есть просьба?
Грон небрежно кивнул:
— Я хочу предложить тебе одно дело, которое позволит заткнуть рот Сноггу, изрядно обогатит твою мошну и немного поможет мне.
Убогно ухмыльнулся:
— Я думаю, что более правильно было бы поставить эти три цели в обратном порядке.
— Мы будем спорить о порядке слов?
Убогно энергично мотнул головой:
— Я слушаю тебя очень внимательно, уважаемый Грон.
Грон поставил кубок и наклонился к Убогно:
— Известно ли тебе, зачем Юноний луну назад собрал Паштора, Тагруса Дайорку и еще десяток купцов в своем доме?
— Он просил денег.
— И?
— Они дали.
— А знаешь ли сколько?
Убогно пожал плечами:
— Видимо, немало. Но что нам до тех денег, нам их не видать, как своих ушей.
— Ты не прав.
Убогно насторожился:
— Ты хочешь сказать…
Грон кивнул и вновь отхлебнул из кубка.
— Они дали ему сто тысяч золотых.
Убогно присвистнул. Грон усмехнулся:
— Взамен он пообещал, что на будущий год медальоны останутся только у них.
— Тогда они не прогадали. — Убогно сузил глаза. — Но я не представляю, как он сможет это сделать. Базиллиса…
— Сможет, если женит на ней своего сына.
Убогно откинулся на мягкий валик. Помолчал.
— Сегодня ты трижды смог удивить меня, Грон. Что же ты предлагаешь?
— Я знаю, где эти деньги.
Убогно подался вперед.
— Сто тысяч золотых! — прошептал он севшим голосом. Несколько мгновений он рассматривал Грона лихорадочным взглядом, но потом повалился назад. — Невозможно. Я еще не выжил из ума, чтобы связываться с Юнонием и вешать себе на шею реддинов.
Грон улыбнулся и допил дожирское.
— Ты не понял, Убогно. С Юнонием свяжусь я и сделаю все так, что он будет знать это. Золото тоже возьму я. От тебя потребуется только немного понаблюдать кое за кем и подставить спины своих нищих под мешки, которые положат на них мои люди.
Убогно некоторое время раздумывал.
— Какова же будет моя доля? — поинтересовался он.
— Треть.
Убогно снова помолчал.
— А что ты хочешь сделать с Юнонием?
Грон зловеще улыбнулся:
— Ну мы-то с тобой знаем, что это он направил руку того купчишки, что подсыпал яд баши Дилмару.
Убогно посмотрел прямо в глаза Грону:
— Ты не оставил мне шанса.
— Я сделал тебе предложение, от которого ты не смог отказаться, Убогно. — Грон хлопнул его по плечу и кивнул на Слуя: — Это один из моих лейтенантов — он объяснит детали. — И покинул «ночной двор».
Алкаст ворвался к отцу мрачнее тучи:
— О боги, она сошла с ума!
— Что случилось?
— Она приказала приготовить к аудиенции текст эдикта, возводящий этого базарного десятника в достоинство Всадника!
Юноний резко повернулся:
— Ты шутишь?!
— Клянусь Эором-защитником.
Юноний посмотрел на языки пламени в камине.
— Значит, эта высокомерная сучка решила отвергнуть мое предложение. — Он сделал паузу. — Что ж, скоро она сильно пожалеет об этом.
Он поднял колоколец и зазвонил. Когда вошел слуга, Юноний обратился к сыну:
— Ступай, Алкаст, и ничего не бойся, я займусь подготовкой неприятного сюрприза для нашей базиллисы. Конечно, грешно так поступать с влюбленной женщиной, но она потеряла разум, а это непростительно.
Когда Алкаст вышел, Юноний усмехнулся и вполголоса произнес:
— Спасибо, дорогая. Я никогда не был в восторге от идеи свадьбы. Ты казалась мне слишком умной, чтобы я мог чувствовать себя спокойным.
Вечером следующего дня Грон сидел в своей комнате в таверне «Трилистник» и слушал Слуя. Церемония посвящения во Всадники прошла, как и ожидалось, спокойно. То, что об этом событии заранее знала каждая собака от порта до стен дворца, тоже не было неожиданностью. Юноний хорошо позаботился об этом. И в домах патрициев кипели нешуточные страсти о наглости «этой девчонки». Но сейчас Грона волновали более важные вопросы. Слуй закончил доклад и Грон спросил:
— Значит, ты считаешь, что после этой «ночи длинных ножей» весь север и центр Элитии будет чист от влияния Хранителей?
Слуй пожал плечами, что при его размерах смотрелось угрожающе.
— Возможно, кто-то и останется, но сети не будет, это точно. — Он расплылся в улыбке. — Спасибо брату Ихторму — он заслужил те месяцы жизни, которые получил.
