— Метров триста! — вздохнул Руслан, прикидывая на глазок дистанцию до крыши бывшего легкоатлетического манежа.
— Метров двести, — поправил я.
— Какая разница?! Все равно до фига!
Я давно заметил, что он как-то мнется. Словно хочет мне сообщить нечто важное, да не знает как.
— Ну? — взял я его за плечо. — Выкладывай.
— Не могу я стрелять! — процедил он сквозь зубы, резким движением стряхнув мою руку.
— Ладно, — попытался я его успокоить. — Это как раз нормально.
— Да нс понял ты, урод! — взвился он. — У меня зрение сдохло! Астигматизм!
Кто бы мог подумать, что у Руслана, так лихо катавшего шары, были проблемы со зрением!
— Иди ты! — опешил я. — Чего ж очки не носишь?
Спросил я скорей по инерции. Конечно же, гордый джигит в жизни бы очков не надел. Бывает такая гордость. Редко, но такое ее проявление случается.
— А контактные линзы?
— Не поверишь, — признался Руслан. — Боюсь. Как представлю эти присоски…
Я поверил. Я, например, до сих пор от червей дождевых шарахаюсь. А Руслан, отважный и дерзкий гангстер, боялся контактных линз.
— Поехали! — На лице его мелькнуло подобие улыбки. — Поехали! Есть решение!
— Куда?! — Я бросился его догонять, скользя по обледеневшей бетонке.
ГЛАВА 21
ХОДЫНКА
— Можно умыться, — сказал доктор Чен, обрабатывая внутреннюю поверхность застывшего слепка прозрачным раствором.
Лицо мое зудело отчаянно. Прежде чем наложить гипсовую маску, китаец натер его какой-то вонючей дрянью. Должно быть, чудодейственным эликсиром Шамбалы.
— Твоя очередь. — Я разбудил задремавшего в кресле Руслана и поплелся в ванную.
Не нравилась мне эта затея. Не нравилась, хоть убей. Умозрительно я с ней, конечно, согласился. Стрелять с плохим зрением и без хорошей сноровки по движущейся на расстоянии 200 метров цели было чревато даже при наличии оптики. А таких целей мог с успехом оказаться добрый десяток. Как следствие занимать позицию должен был я. Занимать же позицию и одновременно встречать Караваева с его громилами у меня не складывалось физически. И по всему выходило, что эта неблагодарная обязанность выпадала Руслану. Ах, с каким бы я удовольствием представил себе книжного злодея Маевского, восклицающего что-то вроде: «Он нужен мне только живым!» или на худой конец: «Взять его живым или мертвым!» Но нет, я ему требовался именно мертвым, и это все усложняло. При подавляющем численном превосходстве противника риск прямого контакта с ним умножался многократно. Надеяться оставалось лишь на осторожность и отменное коварство Игоря Владиленовича. Именно эти его замечательно развитые качества только-то и могли нас теперь выручить. Если я верно считал его ходы — а у меня имелись основания полагать, что на этот раз я считал верно, — Караваев намерен был сделать ставку на точность, а не на силу. И тут его ожидал большой сюрприз.
Когда я умылся и выполз из ванной, Руслан уже сидел перед зеркалом, в котором отражалось мое лицо. Два моих лица, если придерживаться фактов: одно — с отвисшей челюстью и второе — с торжествующей ухмылкой.
— Доктор! — произнес я. — Вы даете сеансы иглоукалывания?!
— Можно, — кивнул Чен.
— Тогда уколите меня!
Для изготовления дубликата моей физиономии китаец, очевидно, использовал некий быстрозастывающий наполнитель. Возможно, латекс. Вникать во все тонкости его косметической кухни у меня не было ни желания, ни времени. Времени особенно.
— Угаров! — Руслан протянул мне руку.
— Тоже. — Я ударил своей ладонью по его.
— Не слушай, Чен! — Ощупывая свое новое лицо, Руслан стал вертеться перед зеркалом. — Это самозванец!
— Ах ты, больной сукин сын! — Я обхватил его сзади и повалил на ковер.
Наше катание по полу вызвало у доктора определенное беспокойство.
— Сдаешься?! — пропыхтел, оседлав меня, Руслан.
— Сдаюсь!
— Ниже квартира сдается. — Чен топнул ногой. — Можно шуметь. Но сейчас полпятого утра.
— Как полпятого?! — вскричали мы чуть не в унисон.
Благодаря тому, что светофоры еще работали в щадящем режиме, на выставку списанных самолетов мы прибыли без опоздания.
— Костер бы надо развести, — заметил Руслан, мигая фонариком подлетающему вертолету.
— Ага, — согласился я. — И палатку поставить. И девчонок позвать.
Борт Журавля завис над нами, освещая прожектором посадочную площадку. Мы подвинулись, и «вертушка», взметнув снежную пыль, благополучно села на отведенный пятачок. Заглушив двигатель, авиатор спрыгнул в сугроб.
— Метлу вызывали?! — Журавлев, ослепленный лучом фонарика, заморгал. — Угарыч?! Ты?! Ас тобой кто?!
— Пить надо меньше, братуха! — заорал Руслан, сгребая его в охапку.
— Руслан?! — ахнул Журавлев. — Чего это у тебя с рожей?!
— Ты свою сейчас не видишь! — заржал мой двойник.
— Ну ладно! — Вывернувшись из его объятий, вертолетчик достал из-за пазухи латунную фляжку. — Ладно, черти! Узнаете болтушку?!
В руке его тускло блеснул наш счастливый черпак.
— А я-то думал, кто его заныкал? — удивился Руслан.
— Не заныкал, а сохранил. — Наполнив черпак, Журавлев протянул его мне. — С Богом!
Часам к семи утра мы разошлись по своим позициям. Вернее, Руслан с Журавлем еще остались греться в кабине вертолета, а я погреб с рюкзаком в спортивный манеж. Уложенная в рюкзак разобранная снайперская винтовка оттягивала мне плечо, словно бы лишний раз напоминая о том, что оттягивать расследование моего собственного дела уже дальше некуда. Любые проволочки неизбежно вели к потерям с обеих сторон. И меньше всего они волновали тех, кто за всем этим стоял.
— В девять сюда наши сотрудники будут, — предупредил я заспанного сторожа. — Отдашь им.
Приняв на хранение портативную рацию, известную среди специалистов и детективщиков как «уоки-токи», сторож без промедления захлопнул окно будки. Он как бы дал мне понять, что наши разборки его не касаются. Пусть, если что, за них Сергеев отвечает. Станислав Гаврилыч. Или Гаврила Петрович. А со сторожа взятки гладки. Его обязанность — за порядком следить. За беспорядком пусть следят те, кому это по штату полагается.
Узкая площадь перед фасадом легкоатлетического комплекса оживала. Торговый люд подвозил и подносил короба с тюками в предвкушении будущих барышей. Оставив позади бильярдную «Русская пирамида», я толкнулся в следующую дверь. Навстречу мне стремительно выскочил худенький малыш лет шестнадцати в болотного цвета униформе. На левой стороне его чахлой груди красовалась бирка с надписью «охрана».
