Чаще всего мы притворялись, что его не существует. Моя бабушка раз в две недели выпускала новостной листок о жизни семьи – и никогда не могла заставить себя упомянуть в нем Гила. Приходилось использовать местоимения – например, «они с Кейт приедут в марте». Я видел в этом некую иронию, потому что наблюдал здесь сходство с отказом ортодоксальных иудеев упоминать имя Бога (обычно они пишут «Б-г»). Единственный раз на моей памяти бабушка упомянула Гила, когда рассказывала об обеспокоившем ее разговоре с Кейт. «Она говорит, что с радостью смотрела бы ему в глаза целый день, – сказала бабушка. – Но брак не должен быть таким. Нужно стоять рядом и смотреть на мир, а не в глаза друг другу». Так что Гил всегда оставался для меня загадочной, запретной и немного пугающей фигурой.
Гил познакомился с Кейт в 1982 году, и вскоре она стала ортодоксом. Я мало что помню о ней в догилову пору. Помню волосы до пояса (теперь скрытые под платком), ее жутковатого кавалера-уфолога и подарок – подушку-«пукалку», которую она привезла из Франции. Наверное, эта «пукалка» была гораздо изысканнее, чем те, что клепаем мы, неотесанные американцы.
Я помню, что она много смеялась. Тут ничего не изменилось – ортодоксальный иудаизм не лишил ее чувства юмора. У нее замечательный, громкий, раскатистый смех. Но сейчас у Кейт только два пристрастия: четверо детей и Тора.
Встретиться с Гилом – идея непростая в осуществлении и связанная с чувством вины. Это значит пойти против семьи. Никто не хочет, чтобы я с ним встречался. Мама уже спрашивала напрямую: «Ты ведь не собираешься знакомиться с Гилом, правда?» Я ничего не ответил.
Она считает, что, если я увижусь с Гилом, это каким-то образом узаконит его существование. А он этого не заслуживает. Я не уверен в этом. Не думаю, что имею право менять чей-то статус. Тем не менее не могу устоять перед искушением поговорить с Гилом. Благодаря ему я начал этот путь. Так или иначе, он больше других может помочь мне понять религию. А потом я попрошу у семьи прощения.
Трубите в новомесячие трубою…
Псалтирь 80:4
День 31, после обеда. Библия велит мне – или Якову, или кем бы я там ни был – трубить в трубу в начале каждого месяца. (На всякий случай буду трубить еще и по еврейскому календарю.)
Я нахожу бараний рог в сувенирном магазине при еврейском культурном центре. Это маленький шофар
[43]
– на тридцать долларов только такой и купишь. Он примерно втрое больше казу
[44]
и по форме напоминает макароны-рожки.
Но баранье происхождение не вызывает сомнений: пахнет он давно не чищенным хлевом. Я стаю в гостиной и дую в шофар, но звука нет – получается только громко выдыхать воздух. Удивительно, как трудно играть на бараньем роге. Я по-прежнему стою на том, что Библия не запрещает компьютеры, и поэтому провожу полчаса в интернете, ищу полезные советы.
• Раздвиньте губы, словно собираетесь издать неприличный звук.
• Челюсть должна быть в таком положении, будто вы выплевываете арбузную косточку.
• Оближите губы, но не слишком их мочите.
• Если не удалось соблюсти меру, удалите слюну из рога щеткой для чистки кофеварок или аквариумов.
• Поместите шофар в уголок рта – а не в центр.
Я отпиваю из стакана воды, раздвигаю губы, выпячиваю челюсть и снова дую в шофар. Звучит как дышащий на ладан ксерокс. Но напоминаю себе, что осталось еще целых одиннадцать месяцев.
Я немного изучил вопрос и подозреваю, что не я один. В XXI веке еще остаются люди, которые дуют в трубу в начале каждого месяца. Однако считается, что они находятся на обочине религиозной жизни. Основные иудейские и христианские конфессии прекратили соблюдать и это, и сотни других туманных библейских правил.
Христиане полагают, что Иисус был последней жертвой. После того как его распяли, жертвоприношения животных стали не нужны. И не только они, но и многие другие церемониальные правила древних евреев. Вот почему христиане могут безнаказанно есть бекон и брить бороду. И вот почему им не надо дуть в трубу в новомесячие.
Большая часть христиан, хотя и не все, проводят разделение между моральными и ритуальными законами. Они придерживаются моральных законов Ветхого Завета – например Десяти заповедей (и порой запрета на гомосексуальность), но отбрасывают многие ритуалы. Конечно, приверженцы христианства много спорят о том, какие законы считать этическими, а какие – ритуальными. Считать ли шаббат этическим законом? Или ритуалом? А как насчет запрета на татуировки? Мне попалась длинная речь одного христианина, направленная против так называемых христианских тату-салонов.
Также есть десятки правил, которым не следуют и сами иудеи. Хотя причины у них другие. Иудеи считают, что животных в жертву можно приносить только в Иерусалимском Храме. Римляне разрушили Второй Храм в 70 году нашей эры. И с его исчезновением были отменены более двухсот правил, относящихся к жертвоприношениям (включая игру на трубе в новолуние, поскольку изначально это сопровождалось жертвой). Кроме того, американцы избавлены от еще сорока пяти законов, которые, как полагают иудеи, действуют только в Израиле – большинство из них относится к сельскому хозяйству.
Начиная этот проект, я дал обещание, что постараюсь соблюдать все библейские правила – насчет ритуалов, этики, сельского хозяйства и жертвоприношений – и посмотрю, к чему это приведет. Но, выражаясь в духе моего советника пастора Ричардса, скажу так: я откусил кусок, который не могу прожевать.
Если женщина имеет истечение крови, текущей из тела ее, то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера…
Левит 15:19
День 34. На случай, если вам вдруг интересно: у Джули вчера начались месячные – и это плохо по двум причинам. Во-первых, выходит, что наша попытка плодиться и размножаться опять провалилась. Во-вторых, из-за них библейский уровень жизни выходит на абсолютно новый уровень неудобства.
Еврейская Библия запрещает верным прикасаться к женщине неделю после начала ее месячных. Пока это правило вызывало только незначительные неудобства. Я даже нашел положительный момент: оно прекрасно сочетается с моим обсессивно-компульсивным расстройством и гермафобией и дает удобнейший повод для отказа прикасаться к 51 проценту человечества.
Когда подруги подходят, чтобы поцеловать меня в щеку, я уворачиваюсь, словно Оскар де ла Хойя
[45]
. Когда коллега женского пола пытается пожать мне руку, отступаю на безопасное расстояние.
– Прошу прощения, мне нельзя.
