Или, по крайней мере, пока не испытаю подчеркнуто библейскую его версию. В отличие от раввинов, сама Библия не дает детальных инструкций, как именно надо воздерживаться от работы. А те, которые она дает, относятся к фермерам и участникам реалити-шоу: нельзя разводить огонь, собирать хворост и убирать урожай.
Итак, мне надо понять это самому. Поскольку моя работа – писать, я, конечно, решаю от этого воздержаться. Также я отказываюсь от сбора материала, звонков коллегам и просмотра газет в поисках идей. Дело в том, что резкий отказ пугает меня. Я хочу войти в этот океан, осторожно пробуя воду, как пенсионер, переехавший во Флориду.
В первую неделю я сказал себе: не проверять электронную почту. Тогда я продержался целый час, а потом решил, что не буду открывать письма – только посмотрю темы, ведь это не считается работой. И открыл ящик. Хм. Письмо от мамы. Библия точно говорит, что надо уважать родителей. А может быть, это срочно. Кроме того, у меня будет еще пятьдесят один шаббат на исправление. Я щелкнул мышкой. Это оказался анекдот про пять блондинок и слепого в баре.
На следующую неделю я попытался снова. Я планировал не открывать ни одного письма с захода солнца в пятницу до захода солнца в субботу. Вечер пятницы я продержался, но сломался субботним утром – и снова глянул в почту одним глазком. Ну, сказал я себе, осталось еще пятьдесят шаббатов. К несчастью, ситуация не улучшилась в шаббаты с третьего по шестой.
На этой неделе я поклялся продержаться до конца. Я был полон оптимизма. В шесть часов вечера пятницы солнце официально зашло за нью-йоркский горизонт. Я захлопнул крышку компьютера, запихал все книги в угол, заглушил рингтон на телефоне – все равно собирался поменять звонок – и сделал победное движение кулаком, как Берковиц. Что-то щелкнуло в мозгу. Как будто начались летние каникулы. Я ощутил волну облегчения и освобождения. Как бы я ни хотел работать, мне нельзя. Выбора нет. Какое прекрасное чувство. И очень недолгое. Через час мозг опять переклинило, и я стал испытывать острую боль лишения всякий раз, проходя мимо выключенного ноутбука. Что за письма у меня в ящике? А вдруг редактор из New Yorker внезапно прислал мне предложение о работе? В полдень субботы я сорвался. Проверил почту. Никто ведь не узнает?
Мне было так стыдно, что я не смог признаться Джули. Ей очень нравится, что я пытаюсь нарушить семидневный рабочий цикл, и шаббат – ее любимая часть в моем эксперименте. Поэтому держу свой провал в секрете.
И еще хуже, что потом я использую шаббат как отговорку от домашней работы.
– Вынесешь эти бумаги в контейнер?
– Я правда не могу. Мне нельзя переносить вещи за пределами дома.
Джули понесла бумаги сама – и я услышал тяжелые шаги в вестибюле.
Пришельца не притесняй и не угнетай его…
Исход 22:21
День 46. Сегодня я пригласил свидетеля Иеговы домой. Понимаю, что один этот факт делает меня членом экстремального меньшинства.
Не думайте, что я просто лениво открыл дверь и впустил свидетеля Иеговы. Я настойчиво добивался встречи – позвонил в их штаб-квартиру и попросил, чтобы ко мне выслали представителя. После трех звонков и немалого замешательства с их стороны – запрос-то был необычный – мое желание наконец исполнилось.
Да, я в курсе, это звучит безумно. Все равно что добровольно вызваться в присяжные заседатели или купить билет на фильм с Вином Дизелем.
Ладно, хватит! Бедные свидетели Иеговы. Неуемное желание звонить людям в двери превратило их в любимый объект для американских анекдотов о религии. Поэтому обещаю: больше никаких глупых шуток об этих людях.
Но я правда хочу узнать о них больше и понять, во что они действительно верят. Возможно, это самая быстрорастущая группа библейских буквалистов в мире. Сегодня их более 6,6 миллиона, и каждый год в их ряды вступают около трехсот тысяч новообращенных. А еще они интересны мне, потому что, хотя обычно их считают христианами, как и амиши, они во многом полагаются на еврейские Писание.
Моего свидетеля Иеговы зовут Майкл, и он приходит ровнехонько в 19:30. На нем коричневый костюм, коричневые туфли и коричневый галстук, а в руках – коричневый портфель с Библией и буклетом. Он был бы немного похож на актера Гэри Бьюзи, если бы тот носил волосы на прямой пробор.
Майкл – приятный в общении человек. У него низкий голос – но скорее мягкий, а не зычный: не тренера по американскому футболу, а психотерапевта.
И он благодарен. Так благодарен, что почти хочется плакать. Он благодарит за то, что я его принял:
– У людей столько предубеждений против свидетелей Иеговы. Я рад, что вы говорите со мной и хотите узнать правду.
Он сидит на диване в гостиной, наклонившись вперед и разводя руки, словно показывает: «вот такая была рыба».
– Говорят, что у нас примитивное христианство, – а мы считаем это комплиментом.
Свидетели верят, что возвращаются к изначальному смыслу Библии. Буклет, который дает мне Майкл, называется «Чему на самом деле учит Библия?».
Майкл, компьютерщик из огромной штаб-квартиры свидетелей Иеговы в Бруклине, читает мне короткую вводную лекцию о своей вере. Вот некоторые основные моменты (конечно же, в упрощенном виде).
• Бога нужно звать Иеговой, потому что так зовет его Библия. «Можно назвать человека “мужчиной”, а можно обратиться к нему по имени – например Боб. У Бога есть имя – Иегова».
• Люди должны буквально воспринимать пацифистские слова Иисуса. «В Ираке не найдешь свидетелей Иеговы, – говорит Майкл. – Иисус сказал: “Все, взявшие меч, мечом погибнут…”»
• Они не верят в Троицу. Иисус не Бог, но первое творение Бога. (Из-за этого иногда считается, что они не относятся к христианам.)
• Армагеддон приближается – и верующие воскреснут, чтобы жить в раю. Но большинство добродетельных не вознесется в небеса. Почти все останутся в раю здесь, на Земле. Небеса же будут зарезервированы для 144 тысяч праведников, которые станут править вместе с Иеговой как божественные администраторы.
• Свидетели не празднуют Рождество и Пасху, поскольку эти праздники не упоминаются в Библии. Дни рождения тоже исключаются: в Библии присутствуют только два – египетского фараона и еврейского царя, симпатизирующего римлянам. Майкла не расстраивает этот запрет, особенно сейчас: «Чем старше я становлюсь, тем меньше мне нужны напоминания о дне рождения».
• Ада нет. Свидетели верят, что «ад» – неправильный перевод слова «геенна». Так называлась древняя свалка для мусора. Они говорят, что неверующие просто умрут во время Армагеддона, а не попадут в ад. «Как можно верить в доброго и любящего Бога, который поджаривает людей?» – спрашивает Майкл.
Меня удивляет теология свидетелей – особенно этот последний пункт. Я слышал, что секта грозит неверным адскими муками – но вот передо мной Майкл, и он говорит об отрицании ада. Возможно, по общепринятым стандартам это еретическое верование, но в нем есть что-то приятное.
