– Знаете, Дэниел – хорошее имя. Сильное. Дэн. Даниил во рву со львами.
Дело в том, что доктора зовут Дэниел.
Дэниел наносит на живот Джули гель для УЗИ.
– Вчера был виноградный. А этот малиновый.
Да, его трудно смутить.
После УЗИ мы с Джули идем обедать. За едой мы почти не разговариваем. Я должен сосредоточиться на благодарности. Возможно, такова воля Бога.
– Может, не так оно и плохо, – говорю я. – Вспомни сериал «Мои три сына»
[170]
. Кажется, они были счастливы.
– Мне это не поможет. Их мать умерла.
Пару минут мы сидим в тишине.
– Знаешь, что сказал бы мой духовный советник Йосси?
– Что?
– Иногда то, что сначала кажется ужасным, может обернуться чем-то прекрасным. Никогда не узнаешь заранее.
На днях мы говорили об этом с Йосси. Мы обсуждали библейскую историю об Эсфирь. В этой истории языческий царь по всей стране искал себе новую царицу. И устроил весьма плотский конкурс красоты. Каждую кандидатку целый год подвергали косметическим процедурам: шесть месяцев умащивали мирровым маслом и еще шесть – другими притираниями, а потом посылали провести ночь с царем. Победительницей, которую царь полюбил «более всех жен», оказалась еврейская изгнанница Эсфирь. Царь короновал ее. Этот межплеменной брак должен был вызвать ужас у древних евреев. Но вышел интересный поворот: оказалось, лучшего не могло и произойти. Потому что в итоге Эсфирь убедила царя помиловать ее соплеменников – вопреки козням злого советника Амана. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы ведь не видим плана в целом.
– Умом я с тобой согласна, – говорит Джули. – Но пока мне трудно с этим смириться.
Ага. Мне тоже пока не очень помогло.
Да наполнятся уста мои хвалою, [чтобы воспевать] всякий день великолепие Твое.
Псалтирь 70:8
День 191. Кстати о Йосси. Сегодня он строго меня отчитал. Я был у него дома в Верхнем Вестсайде. Мы сидели на диване в гостиной, оккупированной книгами. Там стоит огромный стеллаж, набитый изданиями в твердых и мягких обложках и буклетами на абсолютно все библейские темы, какие можно вообразить, включая туманные, вроде полигамии и сбора остатков урожая.
– Мне очень нравятся благодарственные молитвы, – говорю я, – потому что они помогают больше ценить жизнь. Но у меня до сих пор проблемы с восхвалением Бога…
– Ты на скользкой дорожке, – предупреждает Йосси.
Он говорит, что я не должен рассматривать Библию как самоучитель. А я частенько воспринимаю ее именно так. Спрашиваю себя:
– Как вера поможет мне ощутить радость? И придать жизни больше смысла? И воспитать сына так, чтобы он не стал аферистом или рэкетиром?
Но религия – это нечто большее. Это служение Богу. Йосси рассказывает мне такую историю:
Два человека ежедневно молятся на работе. Один говорит с Богом двадцать минут, закрывшись в кабинете, а потом переживает прилив бодрости и душевный подъем, словно побывал у психотерапевта. Второй так занят, что между телефонными переговорами у него есть время только на пятиминутную молитву. Он очень быстро читает ее в подсобке.
Кто поступает лучше?
– Первый, – говорю я.
– Нет. Второй.
Второй молится исключительно ради Бога. Он жертвует временем, не приобретая никакой выгоды.
Мне кажется, это интересно. Молитвы – хороший способ научиться жертвовать временем ради высшей цели. Я стану менее эгоистичным. Я стану лучше.
И тут я понимаю, что снова думаю о себе. Никуда мне от этого не деться.
…Я у тебя спрошу нечто; не скрой от меня ничего.
Иеремия 38:14
День 196. Утром в среду 15 марта я просыпаюсь рано, чтобы начать паломничество в Святую землю. Ну, если авиакомпания El Al пустит меня на борт в аэропорту Ньюарк.
Офицер безопасности – энергичная женщина с кожей оливкового цвета – допрашивает меня с пристрастием. Я не попадаю ни в одну из ее категорий – есть борода, но где же традиционная черная шляпа и пальто? С этого начинается получасовой опрос.
– Девичья фамилия вашей матери?
– Хил.
– Почему у вас такая большая борода?
– Я пишу книгу о Библии, и… (за минуту излагаю свой замысел).
– Хм-м. Вы праздновали Пурим?
– Вообще, Библия к этому не обязывает, так что нет.
– Что значит «Мл.» в конце вашего имени?
– Младший.
– Почему вы «Младший», это же не принято у евреев?
– Мои родители не особо соблюдают традиции.
– У вас была бар-мицва?
– М-м, нет.
К концу допроса во рту пересохло, ладони взмокли, и у меня такое чувство, что я побывал на худшем в истории первом свидании. Однако почему-то она разрешает мне подняться на борт.
…И введет он вас в землю, где течет молоко и мед…
Исход 33:3
День 197. Самолет приземляется в Тель-Авиве, и я сажусь в автобус до Иерусалима вместе с парой скандинавских туристов.
Я в раздрае. Страдаю от смены часовых поясов и одновременно чувствую прилив бодрости. Но, главное, я паникую. По поводу встречи с Гилом. И по поводу того, что у меня всего неделя на знакомство с этим историческим местом. А еще меня пугает «иерусалимский синдром» – реально существующее расстройство психики. Выражается оно в том, что туристы, приехавшие в Израиль, съезжают с катушек и начинают расхаживать по улицам в белых одеждах и фонтанировать нравоучительными проповедями. Среди его симптомов «потребность кричать или громко петь псалмы, стихи из Библии, религиозные гимны или духовные песни афроамериканцев». Сомневаюсь, что паду его жертвой: я слишком хорошо себя контролирую. Но как знать. А еще после событий 11 сентября 2001 года меня пугает терроризм.
Заселившись в гостиницу, я встречаюсь с подругой друга – кудрявой двадцатишестилетней девушкой по имени Нита, телевизионным продюсером. Она согласилась сориентировать меня на местности. Мы идем в выбранное ею кафе – спокойное место с диванами и узорчатыми подушками. Я ем пирожные и донимаю ее вопросами о достопримечательностях.
Когда мы заканчиваем, она подводит меня к боковому окну.
– Не хотела показывать вам до еды. Видите табличку?
Я киваю. Это каменная табличка, на которой выгравировано пламя и полдесятка имен.
– Память о людях, которые погибли здесь во время теракта пару лет назад.
