– Нет.
Плохо дело.
Согласно еврейской Библии, тех, кто бьет родителей, можно наказать смертной казнью. Вместо этого я подставляю другую щеку. Я игнорирую сына.
Игнорировать сына-бунтаря – это, по совпадению, стратегия, рекомендованная светской книгой для родителей, которую я прочел несколько месяцев назад. И я ставлю его на пол, поворачиваюсь спиной и складываю руки. Я похож на модель, позирующую для этикетки чистящего средства.
Он начинает хныкать.
– Извинись, и мы сможем поиграть, – предлагаю я.
– Нет.
– Нельзя бить людей, – говорю я.
Говорю решительно, осознавая, что за мной тысячи лет традиции.
Я по-прежнему стою к нему спиной. Он хватает меня за ногу.
– Эй Джей! – кричит он. – Эй Джей! Эй Джей!
Двухлетний ребенок зовет отца, а тот не отзывается. Душераздирающе. И этот отец я. Убийственная ситуация. Но Джаспер все еще упрямится и не хочет извиняться.
Библия утверждает, что важно наказывать детей, если вы их любите. Я думаю, это парадоксальный совет. Лучшее наказание должно быть жертвой: вы жертвуете приятным времяпровождением и сиюминутными проявлениями любви ради лучшего будущего для ребенка.
Джаспер топает, дуется, бормочет себе под нос. Это самая длинная наша ссора. Наконец, через четыре часа, он находит меня в гостиной и говорит тихим голосом, печально опустив глаза:
– Прости.
– Отлично! – радуюсь я. – Как здорово, что ты извинился! Во что будем играть?
Но Джаспер не хочет со мной играть. Он играет один. И идет спать расстроенный, со страдальческим выражением лица. С виду это мелкая стычка, но для меня Кегельная война приобретает эпический масштаб. На следующее утро, где-то в семь пятнадцать, я слышу по радионяне, как Джаспер кричит: «Эй Джей! Эй Джей!» Просовываю голову в его дверь. Потом поднимаю его, и он радостно обнимает меня за шею. Да, мы пережили отправление правосудия. Это ценный урок. Я все еще не признаю розги, но стараюсь не баловать ребенка.
Месяц десятый: июнь
Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам…
Послание к Ефесянам 5:4
День 277. Я спрашиваю у Джули, как прошел день рождения. Они с Джаспером только вернулись с праздника в детском саду в Истсайде.
– Нормально. Но там был кролик, дети его гладили, и везде валялось его дерьмо.
– Ой.
Сначала меня шокирует ее манера выражаться. А потом меня шокирует, что это меня шокирует. Когда мы познакомились с Джули, она ругалась редко, а я вообще не фильтровал речь. Я даже выбрал подростковое ругательство для пароля по умолчанию. Мне нравилось смотреть телепередачи с субтитрами, потому что там иногда появлялись неприличные слова. Их всегда запикивали, чтобы не травмировать чересчур чувствительных зрителей без проблем со слухом.
Но в последние два месяца, попав под влияние ортодоксальных евреев и евангельских христиан, я не произнес ни одной непристойности. И меня поражает, когда я слышу неприличные слова от других.
И что же Библия считает неприличными словами? Есть две их разновидности: богохульства и ругательства. Богохульство – тема Третьей заповеди, которая велит не произносить имя Господа всуе. А что это значит? Не употреблять его в любом светском контексте? Или просто не лгать под присягой? Или не произносить имя «Яхве», близкое по звучанию к священному имени Бога? У всех трех теорий есть свои сторонники.
Если, как я, вы хотите подстраховаться, лучше использовать слово «Бог» только в молитвах или разговорах о Библии.
Что же до ругательств – в английском это слова на буквы S и F, а также старые добрые термины на тему телесных отправлений, – здесь все еще более запутанно. Как отмечает научный журналист Натали Энджир, неприличные слова есть в самой Библии. В Четвертой книге Царств 18:27 люди «сидят на стене, чтобы есть помет свой и пить мочу свою…». В Книге Иезекииль 23:20 можно найти весьма непристойный фрагмент, описывающий размер интимных органов у египетских мужчин.
Однако есть и отрывки, особенно в Новом Завете, которые указывают на необходимость избегать таких слов. Возьмите строки, взятые в качестве эпиграфа для этой главы: «Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам…» Или вот это, из Послания к Ефесянам 4:29: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших…»
Поэтому, чтобы подстраховаться, я подчистил свой вокабуляр. Вместо ругательств на F и S я использую похожие по звучанию fudge («сливочная помадка»), sugar («сахар») и shoot («удар»). Джули обычно реагирует на эти ругательства фразой вроде: «Эй, Опи! На рыбалку идешь?» Или просто насвистывает тему из «Шоу Энди Гриффита»
[218]
.
Она может смеяться сколько хочет, но странное дело: мне кажется, этот фильтрованный язык делает меня добрее. Вот как это бывает.
Я прибегаю на платформу в метро, а поезд в центр как раз уходит, и я уже хочу выругаться, но вспоминаю о необходимости следить за языком. И ругательство в последний момент превращается в «помадку». Со стороны это кажется таким простецким, милым и дурацким и так похоже на Джимми Стюарта
[219]
. Не могу не улыбнуться. Гнев отступает. И вновь поведение влияет на эмоции.
«Помадка», очевидно, допускается, но как относиться к другим «заменителям»? Как угодно, но все же лучше их избегать. В 1600-х годах английское слово criminy («негодяй») считалось слишком близким к слову Christ (Христос). То же было в 1700-х со словами gosh и golly, которые ассоциировались соответственно с Богом и Божьим телом. Позже имена Джимини Крикет и Джи Уилликерс стали запретными кодовыми словами, обозначающими Иисуса. Слово tarnation («осуждение») возникло как оскорбительная комбинация eternal («вечное») и damnation («проклятье»). А heck было немногим лучше, чем hell («преисподняя»).
Недавно дочь священника рассказала мне, что в детстве они говорили «Cheese and rice» («Сыр и рис») вместо имени спасителя (Jesus Christ). Думаю, в XVIII веке это бы тоже запретили. Анлийский язык полон противопехотных мин.
Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.
Евангелие от Марка 12:17
День 279. Я стал ходить еще в одну группу по изучению Библии, организованную евангельскими христианами – на сей раз традиционной ориентации. Они собираются вечером по вторникам в служебном помещении Американского библейского общества, что рядом с площадью Колумба.
