История изобилует доказательствами: именно технологические возможности или низкий спрос, а вовсе не культура самоограничения удерживали племенные народы от чрезмерной эксплуатации окружающей их среды. Экологические практики современного коренного населения тоже представляют собой не такое уж приятное зрелище, каковым их выставляет романтическая пропаганда. По-прежнему считается, что аборигены экономят ресурсы, соблюдают установленные нормы и практикуют ограничение — через религиозные обряды и ритуалы. «На мой взгляд, — пишет Ричард Нельсон, — имеющийся этнографический материал подтверждает существование у североамериканских индейцев общепринятой развитой традиции охраны природы и рационального использования ресурсов, а также основанной на религии экологической этики… Нам необходимо вновь открыть глубинную, духовную связь с живым миром»195.
Практически все телепрограммы о племенных обитателях дождевых лесов повторяют как само это утверждение, так и вытекающий из него вывод: мол, только недавно и только на Западе люди отказались от традиции жить в духовной гармонии с природой. Приведу один пример. Работая над этой главой, я наткнулся на программу об обитающих в Эквадоре птицах гоацинах и услышал, как голос за кадром говорил: «Охрана вида для будущего использования — практическая философия, которую понимают все охотящиеся народы».
Мистицизм, несомненно, играет важную роль в жизни аборигенов. Одни животные считаются приносящими удачу, другие — невезение. Сложные церемонии могут выполняться как перед, так и после охоты. Считается, что горы имеют чувства. Определенные существа табуированы, даже если они кажутся съедобными. Иногда важной охоте предшествуют половое воздержание или голодание. Все это, конечно, так. Но работает ли это? В трагедии Уильяма Шекспира «Генрих IV» Глендовер похваляется, будто может призвать духов из глубин мрака, на что Хотспер замечает: «Что ж, и я могу, как и любой другой. Но явятся ли они, если их не звать?» Даже если религиозная этика призывает к бережному отношению к природе и разумному использованию ее ресурсов, люди не всегда соответствуют своим идеалам. Христианство проповедует добродетель, но лишь немногие христиане ни разу не согрешили. Даже когда ритуалы, кажется, способствуют охране окружающей среды, лучшим объяснением бережного к ней отношения, скорее всего, будет не умысел, а простое совпадение.
Индейцы кри (Квебек), например, меняют свои охотничьи угодья согласно результатам скапулимантии — чтению рун на раскаленной лопатке карибу. Что любопытно, шаман, читающий по костям, велит соплеменникам избегать областей, где численность добычи из-за чрезмерной охоты резко уменьшилась. В результате от промысла в указанных местах воздерживаются, и популяция животных постепенно восстанавливается. Но, если задуматься, дефектность этого примера очевидна. Имеет смысл избегать истощенных областей по самой эгоистичной и простой причине из всех — там просто не на кого охотиться. Основная задача шамана — собрать сведения о том, какие конкретно регионы истощены, и сумным видом сообщить о них племени. Кости тут ни при чем — они, подобно напыщенному языку юриста, лишь создают дополнительную ауру профессиональной незаменимости.
На сегодняшний день проведено четыре исследования, специально посвященных природоохранной этике амазонских индейцев. Главным образом ученые старались найти доказательства систематического самоограничения, препятствующего чрезмерному уничтожению дичи. И все четыре отклонили эту гипотезу.
Рей Хейме обнаружил, что охотники из племен яномамо и екуана, в основном проводят время в местностях, в которых животных больше. Последние, как правило, находятся в некотором отдалении от деревни, а значит, чтобы добраться до новых охотничьих угодий, люди сперва проходят опустошенные области. Если бы они думали об охране природы, то игнорировали бы всякую дичь, попадающуюся им на пути. Но это не так. Яномамо и екуана всегда — без исключения — преследуют любое животное, на которое натыкаются в истощенных районах. При условии, конечно, что оно достаточно большое и его поимка стоит затраченных усилий196.
Майкл Олвард обнаружил похожую модель у пиро (Перу). Вооруженные дробовиками (предоставленными местным священником), луками и стрелами, эти индейцы убивают тапиров, пекари, оленей, капибар, паукообразных обезьян, ревунов, агути и гокко. Они тоже выказывают полное отсутствие всякого систематического ограничения в опустошенных областях рядом с деревней — игнорируя, впрочем, небольшую дичь, предпочитая не тратить зря драгоценные боеприпасы197.
Уильям Викерс изучал племена сиона-секойя (Эквадор) в течение 15 лет и собрал материал о 1300 убитых животных — самая большая база данных по амазонским охотникам. Не так давно он снова проанализировал их в надежде найти доказательства этики охраны природы, однако пришел к выводу, что аборигены ее не практикуют, ибо в этом просто-напросто нет необходимости.
Плотность их популяции слишком низкая, а технологии слишком примитивные, чтобы вызвать последствия серьезней истребления того или иного вида на очень ограниченной территории. В этом смысле их поведение экологически рационально, хотя религиозные убеждения тут ни при чем. Предполагается, что хороший шаман должен устранять нехватку добычи заклинаниями, а не говорить охотникам, чтобы они поменьше убивали. Только в последние годы — под давлением белых колонистов — эти племена начали задумываться о необходимости охранять и беречь дичь в своих уменьшающихся лесах. Но опять-таки основной мотив — рациональный, а не религиозный. Охрана природы, убежден Викерс, — не стиль существования, а рациональная реакция на новые обстоятельства198.
Эллин МакЛин Стирман нашла, что юкуи (Боливия) — исключительно безжалостные и недальновидные потребители. Они охотятся на беременных обезьян или обезьян с детенышами (во-первых, их легче поймать, а во-вторых, плод считается деликатесом), проявляют жестокость к раненым или пойманным животным, рыбачат с помощью яда барбаско, без разбору убивающего всю рыбу в маленьком водоеме или пойменном озере, и запросто свалят целое дерево лишь для того, чтобы снять созревший плод (в прошлом на деревья залезали рабы). Кстати, поэтому-то в некоторых областях плодоносящие деревья теперь — большая редкость199.
Романтики предпочитают верить, что поведение юкуи нетипично — это плохие индейцы. Но такая политика, уверена Стирман, таит в себе еще больше опасностей. Она подразумевает зависимость земельных прав аборигенов от прохождения ими некоего теста на экологическую добродетель — а такое испытание не должен проходить никто. «Мы — не любители природы, — говорит Никанор Гонзалес, лидер движения коренного населения. — И в свой традиционный словарь мы никогда не включали понятия охраны природы и экологии»200.
Случай каяпо особенно поучителен. Романтически настроенные последователи Руссо сочли этих обитателей Центральной
Бразилии компетентными сторожами леса. Предполагалось, что они не только охраняли природу, но и создавали на травянистых территориях apetes — заповедники для дичи и других ценных видов. Поэтому-то им и предоставили область под названием Менкрагноти площадью в 52 тысячи квадратных километров, а музыкант Стинг выделил 2 миллиона долларов на ее обустройство. Но спустя несколько лет каяпо занялись продажей концессий золотоискателям и лесорубам.
