Синдикат давно косился на деревню. Ему позарез нужна была новая база. Старую, на Пустоши, военсталы вынесли подчистую, оставив после себя сплошные руины. Теперь там только куча мусора и блокпост на входе. Но деревню все же смогли отстоять, спасибо «Оплоту».
Некоторое время друзья шли молча. Первым заговорил Чикатило.
– Новость слышал? – осторожно, словно опасаясь неожиданной реакции, сталкер посмотрел на Антиквара.
– Угу, – утвердительно кивнул головой Антиквар.
– Вань, я…
– Чика, все в порядке.
Сталкеры давно уже привыкли к постоянно витающему рядом духу смерти. И отношение к старухе с косой у них было примерно такое же, как у патологоанатома, жующего бутерброд во время вскрытия. «Не мы такие – жизнь такая»
[3]
, – крылатая фраза подходила к ситуации как нельзя лучше. У всех здесь были друзья, знакомые. Но это Зона. Не знаешь, что с тобой будет не то что завтра, а через какой-нибудь час. Да что там час – десять минут. Сегодня – ты, завтра – тебя. Зачем заморачиваться?
Антиквар еще некоторое время шел молча. Затем, оторвавшись от размышлений, повернулся к напарнику:
– Не знают кто?…
Чика покачал головой:
– Нет. Но наши там уже побывали. Тройка Борьки Психа возвращалась с Озера. Они и поймали сигнал. Рванули туда, но опоздали. Дошли только на рассвете. Бойня была серьезная, камня на камне не осталось. Дело швах, напарник. Кто-то явно решил поиметь на свой зад приключений. Верещагин такого не прощает.
– Бандиты? – неуверенно спросил Антиквар.
– Нет, – отрезал Чика, – слишком чисто сработано. Бандиты так не могут. Со стороны нападавших ни одного трупа, унесли с собой. Бандюки бы обобрали и бросили. Это они только на словах друг друга братвой называют. Так, для колорита. На самом деле там ЧЧВ
[4]
полный.
– Короче, – подвел черту Антиквар, – нечего гадать и спорить. Все равно никто ничего не знает толком.
– А ты у оплотовца спроси. Может, он что скажет?
Антиквар тут же насторожился:
– Какого оплотовца?
– Приходил тут один, Шекеля спрашивал. Ему сказали, что он никого не принимает с утра, особенно на рассвете, но тот все равно поперся, – Чика ухмыльнулся. – Стучал так, что весь молодняк на уши поднял. Они там с торгашом долго орали через дверь. Потом вдруг все стихло… До сих пор торчит там. Не выходил. По крайней мере, я не видел.
За разговорами сталкеры не заметили, как подошли к бункеру торговца.
Недалеко от входа в «святая святых» расположилась компания ветеранов и громогласно ржала, как табун лошадей.
– О, Антиквар! Анекдот хочешь? – всхлипывая от все еще продолжавшего душить смеха, спросил сидевший с краю сталкер в поношенном комбинезоне.
Сзади сдавленно застонал Чика, закатывая очи горе.
– Валяй, авось порадуешь, – поморщился Антиквар. Настроение никак не располагало выслушивать очередную «бородатую» шутку, замусоленную по всем окрестностям и пересказанную на все лады. Но от него все равно не отстанут.
«Разговаривают два упыря, старый и молодой. Молодой спрашивает у старого:
– Слушай, а ты как человека ловишь?
Старый отвечает:
– Ну, как-как? Просто! Подкрадываюсь, невидимый. Потом выбегаю на него и давай минут пять – десять гонять перепуганного, по кругу. Ну а потом за горло хвать, и все. Потом жру.
– Тю! А че, сразу нельзя за горло и жрать? – спрашивает молодой.
– Можно и сразу. Вот только его с дерьмом жрать-то придется!»
Троица дружно заржала.
– Старо, – усмехнулся Антиквар, – этот прикол я еще в школе знал.
– О, что я тебе говорил, Хряк?! – пуще прежнего заржал второй. – А ты мне втюхивал: «Не знает он. Не знает!» Пора менять репертуар. Гони тридцатку, проспорил.
Хряк обиженно засопел и полез в карман за деньгами:
– Ну, ты меня и вставил, Антиквар. Мог бы притвориться, что не знал, – достав сложенные пополам купюры, протянул их второму сталкеру, которого назвал Ежом. – На! Подавись, упырь поганый.
– Тогда пришлось бы проценты отваливать, – поддел сталкера Чика. – За помощь, так сказать.
Хряк слыл на всю деревню большим скрягой, порой не уступающим по жадности дяде Жоре. Сталкер покраснел и набычился пуще прежнего.
– Не фиг было спорить, не зная, – Еж спрятал деньги в нагрудный карман комбинезона и закурил, довольно скалясь. – А за упыря в следующий раз получишь в рыло.
– Это кто в рыло получит? – начал подниматься оскорбленный Хряк.
– Ладно-ладно, я шучу. Забей… – выпустив струю дыма, сталкер перевел взгляд на Антиквара: – Ты к Аарону Соломоновичу?
– К нему самому, – утвердительно кивнул тот.
– Это хорошо, – загадочно произнес Еж. – Дед злой, что твой пес после недельной голодухи. Сиплого, вон, прогнал. Орет на всех как резаный.
– У него гостей там нет? – осторожно спросил Иван.
– Оплотовец какой-то сидит. С утряни пришел, – цыкнул зубом Хряк.
– Знаете его?
Оба сталкера пожали плечами.
– Что? Прям никто не знает? – не унимался Антиквар.
Еж отрицательно боднул головой:
– Я не видел, может ты, Никифор? – обратился ветеран к третьему сталкеру, мирно жующему травинку. Тот сплюнул небольшой кусочек и прохрипел прокуренным голосом:
– Нет, не в курсе, но снаряга у него недешевая. Да что ты меня спрашиваешь? Я, типа, должен их в лицо знать? Сам, поди, в курсе – какая у них текучка. Иногда пачками ложатся. Идеалисты хреновы.
– Слово, смотрю, заумное вычитал? – съязвил Чикатило.
– А пошел ты, – не обиделся ветеран. – И не такого слыхали. Удивил. Если самый умный – иди, посмотри. Потом расскажешь.
– Хорош орать
[5]
, – перебил спорящих Антиквар. – Чика, подождешь?
Чикатило согласно кивнул, примостив свой тощий зад рядом с остальными. Иван же направился в подвал к Аарону Соломоновичу по прозвищу Шекель – известнейшему во всей округе торговцу, человеку, способному за деньги решить все проблемы, потому что в курсе каждой из них.
Спустившись вниз, Антиквар толкнул металлическую дверь, которую украшала выведенная неровным почерком надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»
Хозяин помещения, как обычно, расположился за стойкой, которая вместе с достающей до пола решеткой из сетки-рабицы отделяла его от внешнего мира. На столе стоял неизменный лэптоп
[6]
. За спиной возвышался огромный стеллаж со сваленным барахлом. У барыги можно было найти почти все: от иголки до бронепоезда. А если чего не было, он всегда знал, где и почем это можно достать.
