Все воззрились на него с немалым изумлением. Грон несколько мгновений не понимал, чем оно вызвано, а затем выругался про себя. Ну конечно, он не только показал глубокое знание столь мало здесь распространенной науки под названием арифметика, но еще продемонстрировал такую скорость счета, какой, по здешним меркам, обладал дай бог один из миллиона. С такой скоростью счета он может выступать на местных рынках и брать за это деньги.
– А вы не думали сменить хозяина, молодой человек? – внезапно раздался голос мастре Ганелоя. Банкир развернулся к Батилею. – Если вы уступите мне своего слугу, я готов скостить вам десять толаров, господин Батилей.
Тот едва успел открыть рот, чтобы ответить крайне грубо и высокомерно, как Грон, просияв всем лицом, как будто его только что осенило, поспешно заговорил:
– А я понял, я понял… не волнуйтесь, мастре, я знаю, как мы отдадим вам долг.
И все вновь воззрились на юношу, каковым им казался Грон.
– Девятнадцать толаров нам самим еще пригодятся, – начал перечислять Грон, – да еще и мало будет. Так что лучше пойти и продать дом сразу господину Жкану. Уж не меньше сорока мы за него выручим, правда ведь? А на всю сумму нашего долга вы оформите нам длительный кредит.
– Кредит? – восторженно всплеснул руками мастре Ганелой. – Надо же! И на сколько вы хотите получить кредит, молодой человек?
– Ну… – Грон задумчиво покосился на Батилея и Пурга, недоуменно пялящихся на него, – мне кажется, мы не сможем вернуться в Кадигул довольно долго. Лет пять, а то и шесть. Короче, для надежности надо оформить лет на десять, – с уверенным видом заявил он.
Мастре Ганелой аж глаза вытаращил. Такой наглости он не ожидал.
– Понимаете, молодой человек, – вкрадчиво начал он, – для того чтобы получить кредит, мне нужно…
– Поручительство, – важно кивнул Грон, – я знаю. – И, с победным видом оглянувшись на совершенно изумленного Батилея, деловито спросил: – Поручительство графа Кадигула вас устроит? Мы как раз сегодня вечером собираемся к нему на аудиенцию, так что я не сомневаюсь, что господин Батилей сможет решить там все необходимые вопросы.
В помещении ссудной лавки повисла настороженная тишина. Батилей, Пург и мастре дружно пялились на Грона. Затем их взгляды сползли с наивно-довольной физиономии юноши и скрестились. Некоторое время все молчали, затем на лице мастре Ганелоя расцвела слащавая улыбка.
– Вы собираетесь на аудиенцию к графу? – самым любезным тоном поинтересовался он.
– Да, мы приглашены к шести часам пополудни, – так же любезно ответил Батилей, не слишком понявший, что такое творит Грон, но решивший довериться этому «необычному молодому человеку». Тем более что кое-какой результат его действий уже был налицо. Ганелой явно демонстрировал готовность к дальнейшему обсуждению.
Мастре пожевал губами.
– Я думаю, – начал он, натянув на лицо свою самую ласковую улыбку, – обременять графа нашими личными делами не слишком хорошая идея.
«Ну еще бы», – усмехнулся про себя Грон. Ни один олигарх, пусть даже местного разлива, не горит желанием вступить в финансовые отношения с политической властью. Особенно когда вследствие сословного устроения общества еще и находится на официально куда более низкой ступени социальной лестницы, чем эта самая власть. Ибо эта власть не раз демонстрировала весьма вольное отношение к собственным обязательствам, посылая вместо денег – солдат с заявлениями типа: «Я должен тебе сорок тысяч? Дай мне еще шестьдесят, и я буду должен тебе сто. Отличная круглая цифра». Но теперь пора бьшо продемонстрировать свою истинную сущность. Грон убрал с лица глуповато-восторженное выражение и деловито осведомился:
– Хорошо, каковы ваши предложения?
Пург невольно вздрогнул от его столь мгновенного перевоплощения, на губах Батилея появилась легкая усмешка, а мастре Ганелой окинул Грона долгим взглядом и, качнув головой, вновь произнес:
– Может, все-таки задумаетесь о смене… – он покосился на Батилея и переиначил фразу, – рода деятельности? Должен вам сказать, в банковском деле перед вами, несомненно, откроются блестящие перспективы.
– Нет, но спасибо за ваши слова, – мягко отозвался Грон. – Тем больше у нас причин договориться. Мало ли как нас в дальнейшем может столкнуть судьба, и я бы не хотел, чтобы глупые обиды развели нас в разные стороны.
Мастре вновь покачал головой, повернулся к Батилею и произнес:
– Хорошо, я готов дать задом восемьдесят толаров.
– Сто, – тут же жестко произнес Грон.
Мастре поморщился.
– Молодой человек… – поучающе начал он.
– Вы сомневаетесь, что мы сможем договориться с графом? – картинно-удивленно воззрился на него Грон. – Тем более что я собираюсь непременно зайти попрощаться с его сиятельством Баргионом ад Кадигулом. – Он покачал головой. – Как мне представляется, мы сможем договориться даже о кредите в двести толаров, – убежденно заявил Грон.
Мастре снова пожевал губами.
– Ну хорошо… пусть сто. Но до ста пятидесяти толаров вам все равно не хватает…
– До ста двадцати одного, – мягко поправил его Грон. – Мы ведь пользовались кредитом всего чуть более седмицы.
– Я и так пошел вам навстречу, – раздраженно заговорил мастре, – ведь договор был заключен на сто шестьдесят тол…
– На год, – уточнил Грон и, разведя руками, со вздохом заметил: – Увы, вариантов всего два – либо вы соглашаетесь с тем, что мы отдаем вам сто двадцать один толар, из них в зачет ста толаров идет дом, либо мы договариваемся с графом о кредите. Других вариантов нет, – выделил он интонацией последнюю фразу.
– Знаете что, молодой человек, – раздраженно вскинулся мастре Ганелой, – я не люблю, когда меня пытаются…
– Мастре, – прервал его Грон, придав голосу крайне примирительный тон, – ну зачем вы так? Мы же действительно хотим договориться на взаимовыгодных условиях. Я же все подсчитал. Это действительно честная сделка. Мы же не пытаемся заставить вас согласиться на, скажем, сто десять толаров. Или вообще простить нам долг. Вот посмотрите… – Он шагнул вперед и защелкал костяшками счетов. – Вот основная сумма долга. Вот проценты, которые набежали за это время. Нам самим дом стоил сто восемь толаров. Мы согласны засчитать его как сто. Восемь толаров – премия за срочность и компенсация возможных рисков. Получается сто двадцать один толар. Мы же не пытаемся подогнать сумму к той, что у нас есть, и нам еще надо где-то найти два толара. Все честно.
Мастре некоторое время смотрел на выстроившиеся перед его лицом костяшки счетов, а затем перевел взгляд на Грона.
– А вы очень необычный молодой человек, должен заметить, – задумчиво произнес он.
– Знали бы вы, как часто мне это говорят, – со вздохом отозвался Грон, но затем вновь упер в мастре Ганелоя требовательный взгляд. – Ну и как, что вы решите, мастре?
