Через два месяца Грон начал понемногу беспокоиться. Лето в самом разгаре, а насинцев все еще не было. Нет, каждый лишний день ценился на вес золота, потому что приносил все больше и больше возможностей выдержать осаду. Закрома замковых погребов наполнялись провизией, а оружейные – копьями, мечами и арбалетными болтами. В эту же копилку сыпались и все более укрепляющиеся симпатии местных жителей, успевших привыкнуть к спокойствию ночных улиц и к городской страже, не берущей мзду и при этом справляющейся со своими обязанностями лучше прежней. Но Грон начал опасаться, что насинцы не рискнут напасть этим летом. А ему непременно нужна была попытка насинцев отбить город. Во-первых, потому что после этого они надолго оставят мысль о повторной атаке. Если уж не удастся сделать это, пока Грон сражается против них в одиночку, то что уж говорить о том времени, когда король Агбера покончит с Генобом и вернет армию в столицу. Ну и, во-вторых, не только захват, но и успешное отражение попытки отбить город сильно укрепляло его претензии на графство. А кроме того, совместная с жителями города победа над нападающими должна была еще выше поднять его популярность в среде горожан.
Насинцы появились уже в самом конце лета. И в довольно сильном составе. Не только Грон, но и барон, знавший о Насии много больше его, был озадачен вопросом, где это насинцы смогли набрать такое большое войско. Все провинции, близкие к границе с Агбером, уже должны были бы быть обескровлены подготовкой к прошлогодней и нынешней кампаниям, а войска из центральных провинций были полностью задействованы в других кампаниях, которые вела Насия. Тем не менее, по самым приблизительным прикидкам, армия, подступившая к Загулему, насчитывала не менее восемнадцати тысяч человек. Впрочем, потеря Загулема была для Насии очень болезненным ударом. Графство не только занимало стратегическое положение, но еще и было чрезвычайно богатым. Кроме торговых путей, приносивших просто баснословный доход, на территории графства располагались соляные копи и залежи отменного железа.
– Сильное войско, – задумчиво произнес барон, когда они рассматривали обустраивающийся лагерь. – Вы все еще уверены, что вам удастся выдержать штурм?
– У нас стены, – пожал плечами Грон, – и почти шесть сотен стрелков. У них нет ни одного шанса.
– Стены можно разрушить осадными машинами, – усмехнулся барон.
Грон промолчал. У осадных машин насинцев не было ни единого шанса. Установленная на башнях Загулема метательная артиллерия должна была бить заметно дальше стоящих на уровне земли машин насинцев. Тем более что Грон велел не жалеть дерева и металла и построить на башнях довольно большие машины. Все окрестности города были уже хорошо пристреляны подготовленными расчетами. Единственный серьезный недостаток в его оборонительных планах состоял в нехватке людей. Его оноты все-таки было недостаточно, чтобы обеспечить требуемое количество людей на стенах. К тому же практически все пикинеры и часть кирасиров были переведены им в состав расчетов метательных машин. Но и тут было кое-что сделано. Грон решил, что его популярность среди горожан уже достаточно велика и потому есть возможность без особых опасений пойти по пути прежнего управляющего, и набрал городское ополчение. Только не стал учить их строю и сложным приемам с оружием, а разделил на две части и велел Пургу тренировать новобранцев оборонять стену. Для чего выделил стены своего будущего собственного замка. Одна часть лезла на стены, а вторая, вооруженная палками и рогатками, отталкивала лестницы и колотила карабкающихся по головам. А потом они менялись. Все равно Грон собирался вооружить ополчение только топорами и кинжалами, так что этой подготовки должно было хватить.
– Сколько штурмов вы выдержали?
– Четыре, ваше величество. И, должен сказать, если бы не известие о блистательной победе вашего величества и возвращении вашей армии, следующий, пятый штурм вполне мог бы увенчаться успехом.
Это было не совсем правдой. Скорее всего, пятого штурма не было бы. Самым тяжелым был первый штурм. Три попытки хоть как-то повредить стены Загулема с помощью осадных машин привели к тому, что насинцы потеряли все шесть изготовленных ими таранов. Установленные на башнях метательные машины Грона разбили их снарядами еще на подходе к городским воротам, как и подавляющее большинство других осадных машин. И насинцы полезли напролом. Поскольку две атакующие колонны выстроились перед обоими воротами, Грон стянул к предполагаемым участкам штурма своих ветеранов, убрав из башен и со стен, прилегающих к надвратным башням, почти всех ополченцев. Так что двинувшиеся на штурм колонны насинцев встретила стрельба трех сотен арбалетов с каждой стороны. Столь плотный огонь привел к тому, что ров засыпали фашинами почти час. А потом еще около получаса к стенам волокли тяжеленные лестницы. Короткими перебежками по десятку шагов. За это время арбалетчики успевали выбить подавляющее большинство переносчиков, и лестницы грохались на землю. Насинцам приходилось вновь формировать команду переносчиков, причем числом на треть, а потом и наполовину большую, чем надобно, чтобы те, кто успевал добежать до лестниц, могли их поднять и перенести хоть на тот же десяток шагов. Но как бы там ни было, спустя почти два часа после начала штурма насинцы сумели-таки добраться до стен и завести на них лестницы. После чего начался настоящий ад. Насинцы лезли как остервенелые. Грону пришлось снять расчеты с башен, стянуть к участкам штурма большую часть ополченцев, да даже и самому с ангилотом в руке несколько раз бросаться в гущу этой схватки, чтобы очистить от насинцев уже захваченные ими участки стены. Вечером, когда осаждающие наконец отхлынули, в оноте практически не осталось ни одного не раненого наемника. Задело и его самого. А численность ополченцев уменьшилась больше чем наполовину. Впрочем, насинцам этот день стоил еще дороже. И намного. Похоже, в этом остервенелом штурме они положили как минимум сорок процентов армии. А то и половину.
Следующая неделя прошла спокойно. Насинцам и самим надо было прийти в себя и зализать раны. Поэтому они Грона особенно не беспокоили. Так что к концу недели только в строю оноты у Грона опять оказалось почти шестьсот мечей. Притом что сразу после штурма он смог бы выставить на стены всего около трехсот человек, и то лишь вместе с остатками городского ополчения. И все благодаря барону, который всю эту неделю старался как проклятый.
Только через неделю насинцы вновь пошли на штурм, бывший всего лишь бледной тенью предыдущего. Потом было еще два штурма, такие же слабые, как и второй. Причем во время последнего насинцы даже не дошли до стен, побросав лестницы еще на подходе. Похоже, они просто ждали момента, когда можно будет отступить, не потеряв лица. Потому что просто отступить они по каким-то причинам, видимо, не могли. И с огромным облегчением ушли от Загулема, едва до них дошли известия о победе над Генобом и возвращении короля Агбера…
– Ну что ж, – король остановился и повернулся к Грону, – должен вам сказать, что вы не разочаровали меня при личном знакомстве. Я вижу, что вы действительно очень необычный молодой человек. И для меня будет честью иметь вас среди своих самых близких и преданных вассалов. Поэтому, – его величество обернулся к графу Эгериту, который с легким поклоном передал ему какой-то свиток, – я дарую вам права на графство Загулемское и принимаю на себя обязательство добиваться его утверждения Владетелем! – И он передал Грону свиток.
