– Полиция не имеет никаких полномочий на сей счет, дорогая моя, – сказал он. – Если старики захотели куда-то отправиться по собственной инициативе, это их право, мы не можем вмешиваться. И подумайте о том, что их целая компания. Вам наверняка не о чем беспокоиться.
– Но я беспокоюсь! – воскликнула она.
– Поймите вы, закон есть закон, – продолжил он, и в конце концов она положила трубку. Разговор с ним оказался пустой тратой времени, но что она могла сделать? И ей становилось страшно при одной только мысли о реакции сестры Барбары, когда та узнает о случившемся. Катя отодвинула в сторону чашку кофе и вышла в общую гостиную. Там, как обычно, царили тишина и покой. В углу работал телевизор с выключенным звуком, а двое мужчин, которые традиционно играли в шахматы, спали. Пожилая дама читала, а ее подруга смотрела в окно. Здесь было не просто тихо, а даже уныло. Она как раз собиралась закончить со всеми делами на сегодня и пойти домой, когда дверь открылась и один из стариков окликнул ее:
– У тебя гость.
– Гость? – Катя никого не ждала.
– Здесь спрашивают сестру Барбару, а ты ведь ее замещаешь.
Катя кивнула, поправила юбку и вышла в комнату для посетителей. Там сидел мужчина средних лет с подстриженными ежиком волосами и бородой. У него было кольцо в ухе, кожаная куртка и татуировки на запястьях. Он поднялся, когда она вошла.
– Я – Ниссе Энгстрём и хотел бы встретиться со своим батей.
– Батей?..
– Да, Бертилем Энгстрёмом, у него еще прозвище Грабли, вы знаете.
– Ах, с ним. Я могу ему что-то передать?
– Нет, черт побери, я хочу зайти к нему.
– Его комната находится там, в конце, но…
– Я обещал ему навещать его каждый раз, когда прихожу в порт, и намерен сдержать слово.
Прежде чем она успела что-либо предпринять, он уже шел в сторону комнаты отца. Она поспешила вслед за ним, но не успела помешать ему открыть дверь.
– Что за чертовщина? Где он?
– Я не знаю, но…
– Ничего себе, ты не знаешь, где он. Что тогда, черт возьми, ты здесь делаешь?
Катя покраснела.
– Грабли и остальные из хора уехали на гастроли.
– Ага, значит, вот как, – сказал мужчина несколько спокойнее и сел на стул. – Жаль, что я не застал его. Я так редко бываю здесь, не всегда удается сойти на берег.
– Выходит, ты моряк?
– Да, как батя. Мы жили в Майорне. С горы были видны река и все суда, которые стояли у причала. Батя мне обычно рассказывал о своих морских путешествиях и брал меня в Морской музей.
Катя села на стул рядом с ним. Сын Граблей выглядел довольно бесшабашным, но все равно казался приличным человеком.
– А твоя мать?
– А, их брак оказался недолгим. Батя был ловеласом. Жаль ее, она заслужила лучшего. Так никогда и не вышла замуж снова. Я думаю, она любила папу всю свою жизнь.
– Грабли любят и здесь тоже, – сказала Катя.
– Батя грубоватый, но хороший. Мы обычно рыбачили во рву. Он забрасывал донки, а потом мы сидели и ждали, когда клюнет, и говорили о море. Естественно, я стал моряком.
Катя улыбнулась.
– Нам попадались щука и угорь, а порой и лосось тоже. Но потом вода стала грязной, и все закончилось. Такая вот чертовщина.
Он поднялся.
– Ну, мне лучше уйти. Мы отчаливаем утром. Передавай ему привет от меня.
Катя поднялась и проводила его до входной двери. Там стоял девяностотрехлетний Хенрик, опершись на свою палку.
– Здесь все спокойно, представь себе, – сказал он. – Никого из хора не видно с воскресенья.
– О чем, черт возьми, речь? – Ниссе повернулся к Кате. – С воскресенья. Этого ты не говорила.
– Я пыталась заявить в полицию, но они не слушают. Мне очень жаль. Лучше, если ты, как родственник, позвонишь, – сказала Катя.
– Да, черт, пора подавать в розыск.
Сын Граблей Ниссе вытащил из кармана мобильник и набрал номер службы спасения.
29
– Сестра Барбара здесь, на судне? Неужели? Ничего себе… – Марта расхохоталась так громко, что ее смех перекрыл музыку. Гений инстинктивно взял ее за руку и отвел назад к стойке бара. Там она сообщила все остальным.
– Мы попались, – решил Грабли, но потом заметил, что сестра не одна, а в компании директора Матсона. – А вообще, нет, ничего страшного. Эта парочка видит только друг друга.
Они решили подождать, что будет дальше, и постарались не привлекать к себе внимания.
– Она, пожалуй, не заметила нас, – сказала Стина спустя немного, когда возлюбленные исчезли в направлении кают.
– Они ничего не видели. Даже выпить толком не успели, – констатировал Гений.
– Не для этого они здесь, – заметил Грабли.
– Она так же боится, что ее увидят, как и мы. Теперь мы наверняка знаем об их связи, – сказала Марта.
– Они кувыркаются в койке как обычно. Прекрасный повод для шантажа, – прокомментировал Грабли.
– Кто о чем, а… – начала Анна-Грета, но Марта перебила ее:
– Барбара не должна нас увидеть. Подумайте, а если она вмешается?
– Тогда мы спросим, чем она занимается на пароме с директором Матсоном, – сказал Грабли и ухмыльнулся.
Всех это успокоило, но хорошее настроение пропало. Единственной, кого произошедшее, похоже, особо не тронуло, была Анна-Грета. Краем глаза Марта заметила, как пожилой джентльмен снова увел ее на танцевальный пятачок. Марту это обрадовало, и одновременно она понадеялась, что в результате не произойдет ничего страшного. Бедро Анны-Греты оставляло желать лучшего после притворного падения в Национальном музее. Слава богу, она не завалилась по-настоящему.
– Пожалуй, пора баиньки, я ужасно устала. Увидимся за завтраком, – сказала Марта, которая волновалась за завтрашний день и хотела спать. Остальные кивнули и отправились по каютам, за исключением оставшейся на танцполе Анны-Греты. Подумать только, если бы сестра Барбара вернулась… С другой стороны, увидев, насколько хорошо подруге с новым кавалером, Марта решила не вмешиваться. Анна-Грета сама знала, что ей делать.
На следующее утро Марта с трудом смогла разбудить Анну-Грету, и ей стало любопытно, когда же Анна-Грета легла спать.
– Как будто я думала о времени, – ответила та с горящими глазами, и Марте больше ничего не удалось узнать от нее. Только после утренней встречи в каюте она немного раскрыла душу.
– Мы должны увидеться снова, – сообщила она, покраснев, и как раз в тот момент из громкоговорителя прозвучал голос капитана. Анна-Грета замолчала, и все посмотрели друг на друга, а Марта захлопала в ладоши.
