По широкой лестнице на второй этаж поднимались две девушки в туфлях на высоких каблуках, и он увеличил их изображение, хотя ни о каких картинах в их случае речи не шло, и единственное, в чем их можно было упрекнуть, так это в любви к слишком коротким юбкам. Немного вдалеке три пары средних лет входили в зал искусства эпохи Ренессанса, а у дверей экспозиции французских импрессионистов он увидел пожилую женщину с ролятором, господина примерно того же возраста и маленькую хрупкую даму. Ничего странного и там тоже, за исключением того, что им, наверное, было холодно, судя по перчаткам на руках. Да, старость не подарок, плохая циркуляция крови, вероятно, давала о себе знать.
А как дела в отделении голландской и фламандской живописи? Там ведь висели крайне ценные полотна Рембрандта, но зал был практически пуст, если не считать пожилой дамы с палкой. Нигде на записях он не увидел также ни одного сотрудника охраны, и это показалось ему странным. Коллекции музея стоили много миллионов крон, а может, и еще больше. Другая странность состояла в том, что ему нигде не попался бородатый юнец, о котором говорили пенсионеры. Согласно материалам допросов охранников, две находившиеся тогда в музее старушки видели его, но почему тогда его не зафиксировала ни одна камера?
Комиссар Петтерсон поднялся и открыл окно. Ему требовалось изучить все материалы тщательно и в спокойной обстановке, а не в ускоренном режиме. Он подышал свежим воздухом и налил чашку капучино из кофейного автомата. Затем сел перед компьютером и начал все сначала.
На пробегавших перед его глазами картинках не было ничего примечательного, и ему с трудом удавалось сохранять сосредоточенность. Но, когда он дошел до камер из зала Рембрандта, кое-что вызвало у него недоумение. Он увидел, как пожилая дама подошла очень близко к одной из картин великого голландца и начала размахивать перед ней своей кривой палкой. У него самого была мать примерно того же возраста, и он знал, что старики иногда ведут себя нелепо, но это выглядело немного чересчур, и сейчас, изучая все очень тщательно, он обнаружил и другую странность. Взмахнув палкой, женщина внимательно огляделась, прежде чем осторожно лечь на пол. Когда он перематывал запись на скорости, ему показалось, что она упала, но сейчас все выглядело так, словно она это сделала специально! Этого не могло быть. Нет, немного спустя она приподнялась на локтях и сместилась немного ближе к картине. Наверное, попыталась подняться. Но она положила палку перед собой, словно та оказалась там, когда она упала. Через несколько секунд в зал вбежали охранники и помогли ей встать на ноги. И как раз они же позднее утверждали, что дама видела проходившего мимо бородатого молодого человека.
Кстати, об охранниках. Почему они не находились в залах, когда все произошло? Опять же не укладывалось в голове, почему ни одна из камер наблюдения не зафиксировала, как вор выносит картины из музея. Ни у кого из посетителей не было мешка или сумки, куда он мог бы их спрятать… Единственное, в объективы попали два ролятора, на которые опирались пожилая дама и сутулый господин. Но мужчина явно спокойно вышел из музея с женщиной его возраста, а пожилая дама уж точно не могла иметь никакого отношения к краже. Она сняла свое пальто и положила на ролятор, когда входила в музей, и надела, выходя. И на подносе ролятора ничего не лежало – даже книги или очков. Нет, картины украл наверняка кто-то из своих. Из музейного персонала или охранников. Хотя старушка и ее палка казались немного подозрительными, конечно, но, с другой стороны, она выглядела такой худой и слабой, что ничего не могла унести. Комиссар откинулся назад и провел пальцами по своей шевелюре. Охранники музея, конечно же, не находились в залах, поскольку они готовили преступление. Он присвистнул, и почувствовал удовлетворение. Как он раньше не догадался? Самое время вызвать охранников на допрос.
31
Уже когда они проходили Свеаборг, Марта почувствовала, что ветер резко усилился, но это не вызвало у нее ни малейшего беспокойства. Ведь современные суда были оснащены всем необходимым. Изменение погоды также явно никак не отразилось на ее друзьях. Они наслаждались дарами шведского стола, разговаривали и смеялись.
– Рестораны здесь не так плохи, но каюты не идут ни в какое сравнение с номером принцессы Лилиан, – размышляла Марта.
– Скоро, слава богу, мы вернемся в отель, – сказала Стина. – Там все по высшему разряду и не качает.
– Это зависит от того, к чему привык. Наши каюты тоже класса люкс, но они все равно кажутся убогими клетушками по сравнению с апартаментами в Гранд-отеле, – согласилась Марта.
– Ну, скоро наша кража столетия останется в прошлом, и мы сможем планировать новое дело, – сказал Грабли и обнял Стину. – Почему не остаться в отеле еще немного? В худшем случае мы ведь будем в состоянии расплатиться за себя.
– Но мы же не собираемся платить за отель, – запротестовала Анна-Грета. – И вы ведь не забыли, что нам надо в тюрьму.
– Нет, нет, но когда это произойдет, будет решать полиция, а не мы, – заметил Гений.
– Мы скоро узнаем, привлек их музей или нет, но, по-моему, они не осмелятся. Подумайте о приписке, которую мы сделали в нашем письме: «Если вы обратитесь в полицию, мы уничтожим шедевры», – сказала Марта. – Конечно, у нас и в мыслях нет ничего подобного, но мы ведь так написали.
– В любом случае нам надо соблюдать осторожность, – заметила Анна-Грета. – Деньги уже, считай, наши. Но потом, Марта? Куда мы положим их? Они же не поместятся в банковскую ячейку.
Ее вопросы всех поставили в тупик, поскольку никто не подумал об этом заранее. Слишком много моментов им приходилось учитывать, и сейчас они промахнулись снова.
Марта застонала. В отличие от ее родного Брантевика, где все безбоязненно оставляли двери незапертыми, крупная кража в большом городе была совсем другое дело.
– Нам не о чем беспокоиться, пока существуют матрасы, – ответила она, наконец нарушив затянувшуюся тишину.
– Матрасы – это не выход, – запротестовали остальные, и сразу же возникла оживленная дискуссия о том, как надо прятать деньги. Они так и не пришли к согласию и, когда волнение усилилось, разошлись по каютам. Им требовалось быть в хорошей форме утром, когда придет время забирать сумки-тележки. Перед тем как заснуть, Марта еще раз мысленно воспроизвела весь план, проверяя, не забыли ли они что-нибудь. Она подумала о втором письме, которое сама отправила по почте через день после первого:
Вы должны положить десять миллионов крон в две черные сумки-тележки фирмы «Урбаниста» и оставить их на автомобильной палубе на пароме «Силья Серенаде» в нише для дождевиков у самого пандуса. Не пытайтесь нас обмануть. Никакой полиции. Просто делайте то, что мы говорим, тогда ничего не случится ни с вами, ни с картинами.
Марта вспомнила, как ей нравился предложенный ею вариант, но у остальных возникли сомнения, и в результате разгорелась довольно бурная дискуссия.
– Это звучит ужасно, – сказала Стина.
