Комиссар Петтерсон особо не верил, что их уловка позволит выманить преступников на свет божий, но при существовавшем положении вещей они не могли пренебрегать никакой соломинкой. Он бесцельно изучал записи с камер наружного наблюдения, установленных у входа в Национальный музей, когда увидел, как мужчина в капитанской фуражке опустил на землю двойную детскую коляску.
– Смотри сюда. Он бросил ее как мешок с мусором, неудивительно, что она развалилась.
– Но я не понимаю, зачем все это. Вряд ли ведь с целью обрубить концы, – сказал Стрембек.
На экране было ясно видно, как коляска закачалась и завалилась на один бок, а несколько секунд спустя рядом с ней появились Марта Андерсон и ее подруга Стина. На записи же с камеры в вестибюле те же две пожилые дамы вместе с еще двумя посетителями музея, чьи лица не попали в объектив, не без труда втащили коляску в лифт, а потом закрыли его. Затем старушки развернулись и пошли к входной двери. Причем, судя по выражению их лиц, очень довольные. Боже, если Марта Андерсон и ее подруга приложили к этому руку, то речь могла идти только о настоящих картинах.
– Стрембек, – я думаю, нам надо прокатиться в Национальный музей. Поверишь ты в это или нет, но, по-моему, дело можно закрывать.
– Ты считаешь…
– У нас нет времени на болтовню. Поехали.
Немного спустя двое полицейских и директор музея Там стояли в музейном хранилище. Они прямо поедали глазами плачущую девочку и шкипера в зюйдвестке.
– Подумать только, почти у каждого шведа на стене висят такие картины, – сказал Петтерсон и достал перочинный нож.
– Но не у нас, – заметила директриса с презрительной миной.
Петтерсон осторожно сделал надрез в одном углу и через несколько мгновений увидел что-то интересное.
– Теперь и у вас, – сказал он и очень аккуратно продолжил свою работу, пока плачущая девочка не свернулась в трубочку. – Внизу другая картина. Смотрите!
– Моне, – прошептала директриса. – Это не может быть правдой…
Десять минут спустя Петтерсон таким же образом представил им и творение Ренуара.
– Ренуар, – простонала госпожа Там.
– Вот и все. Дело закрыто, – сказал Петтерсон уверенно, выпрямился и сложил нож. – Теперь вам надо как следует оборудовать музей сигнализацией, чтобы избежать подобных инцидентов в будущем.
– Сигнализация стоит дорого, нашего финансирования недостаточно, – пожаловалась директриса.
– Вам надо постараться где-то найти деньги, – ответил Петтерсон.
По дороге наверх все пребывали в приподнятом настроении, но как раз когда двери лифта открылись, директор музея набралась мужества и сказала:
– Да, комиссар, относительно средств. Если бы вся сумма выкупа нашлась, те десять миллионов, я имею в виду, тогда мы смогли бы…
– Выкуп? – Петтерсон резко остановился.
– Да, тот, который музей заплатил похитителям через наших друзей.
– Ага, да, тот, значит…
– Если бы деньги нашлись, мы смогли бы купить новую сигнализацию.
Петтерсон замер в дверном проеме. Боже праведный, он совсем забыл о них. Выходит, расследование необходимо было продолжить.
– Естественно, мы работаем над этим изо всех сил. Извините, но нам пора возвращаться, – пробормотал он и поспешил прочь. По дороге он повернулся к Стрембеку.
– Черт, и понадобилось же директрисе вспоминать про выкуп сейчас. Им никак не угодишь.
– Но фактически она права, Петтерсон. Деньги ведь не найдены.
68
– Что это? – Гений отложил в сторону газету, но взял ее снова. Когда он направлялся к Марте попить чаю перед ужином, ему на глаза попался номер известного вечернего издания. Он прихватил его с собой и уже пожалел об этом.
– Крупное ограбление машины для перевозки ценностей. Никаких следов, – прочитал он вслух. – Марта, дорогая, я надеялся, нам удастся немного пожить спокойно, но…
– О чем ты?
– Югославы…
– О чем ты говоришь? Расскажи спокойно. – Окно было открыто, и Марта пошла закрыть его, а потом взяла свое вязанье. По выражению лица Гения она поняла, что ему было о чем рассказать. Вдобавок кофта не ладилась – ей всегда трудно давалось собрать вместе рукава и спинку.
Гений откашлялся.
– Знаешь, как раз это ограбление и планировал Юро. Мы немного разговаривали о нем в Асптуне. Вместо стрельбы из автоматов я предложил нейтрализовать охрану спецтранспорта, используя усыпляющий газ. И посмотри сюда! – Гений показал на статью. – Налетчики поступили точно, как я сказал, и забрали двадцать миллионов. Двадцать миллионов! Наверняка это Юро.
– Ничего себе, Юро? – Марта отложила в сторону вязанье, поднялась и поставила кофе. Когда вода закипела, она залила ее в кофейник, поставила чашки и наполнила вазочку шоколадными вафлями. Потом налила кофе своему другу, снова села на диван, и если бы Гений не успел убрать вязанье в последний момент, уселась бы прямо на него. Она подцепила шерстяную нитку указательным пальцем и продолжила вязать.
– Но, Гений, почему ты так взволнован? Тебя же нельзя осудить за идеи!
– Дело не в этом. По словам Юро, они собирались спрятать почтовые мешки в Юрсхольме и затаиться на время, пока сыщики поубавят свою активность, но деньги не будут лежать там черт знает сколько. Если мы собираемся совершить кражу, мы должны нанести удар сейчас.
Марта наклонилась и долго дула на кофе в своей чашке, потом потянулась за вафлей.
– То есть снова пришло время?.. – поинтересовалась она и отправила вафлю в рот целиком.
– Для исключительного преступления. И для этого нам необходимы деньги из твоей кровати. В качестве инвестиций.
Когда Марта пожаловалась на то, что кровать в ее комнате слишком жесткая, Гению пришло в голову спрятать деньги Долорес там. Он снял доску и положил между пружинами и дном кровати заполненные купюрами пододеяльник, наволочки и подгузники. Потом вернул доску на место, и, как ни странно, кровать стала гораздо мягче. Но сейчас им понадобились наличные. Гений сложил руки на животе.
– Чтобы забрать деньги югославов, нам необходим автомобиль для перевозки добычи с ограбления.
– Почему не такси? Оно ведь не вызовет никаких подозрений.
– Так лучше. Я голосую за микроавтобус, из тех, в какие помещаются восемь-девять человек, и в нем даже можно стоять в полный рост. Это хорошо для Анны-Греты, ей же трудно наклоняться. Вдобавок у него есть пандус – мы можем завезти роляторы прямо внутрь и погрузить все, что душе угодно.
– Я начинаю понимать. Ты говоришь – двадцать миллионов, это много почтовых мешков.
– На авторынке такие микроавтобусы продают примерно за полмиллиона. «Тойоту» или «форд транзит», например. В них хватает места.
